– Здравствуйте, друзья. В студии радио “Комсомольская правда” Иван Панкин. Это диалоги с Юрием Подолякой — известным блогером, журналистом. Начнем, Юрий, знаете с чего? Скажите, пожалуйста, аудитории нашей ваш настоящий Телеграм-канал. Я знаю, что по многим гуляют. Мне жаловались: подписались, а, оказывается, это не настоящий Подоляка. Как называется ваш Телеграм-канал?

— Здравствуйте. Мой Телегам-канал называется “Мир сегодня с Юрием Подолякой”, а адрес у него yurasumy. Это мой старый псевдоним, очень давний. В принципе он единственный. Его не трудно определить, на нем большое количество подписчиков, к счастью, даже ближайший конкурент – это несколько сотен тысяч. Поэтому там, где увидели 2,7 миллионов, грубо говоря, значит, это он.

— 200 тысяч — не так мало, будем откровенны. Ладно, начинаем. Впереди годовщина 24 февраля. Чего ждете от этой годовщины, если чего-то ждете?

— Насколько я понял из вчерашних заявлений украинских политиков, они собираются к этой годовщине что-то там предпринять. Я слышал о какой-то там политической акции, которая будет предпринята западными странами. Какие-то политические действия будут. Вероятнее всего, они попытаются нанести какой-то удар. Я думаю, с нашей стороны именно акции к началу боевых действий не будет, потому что — а что отмечать? Идет война, и нужно выигрывать, а не акции проводить. Я не думаю, что что-то глобально изменится. Хотя к 21 числу уже анонсировано обращение Путина к Федеральному собранию. Соответственно, я думаю, с учетом тех заявлений, которые раньше давала пресс-служба президента, что это все будет перенесено к тому моменту, когда будет прояснение кое-каких событий на фронте. Я очень надеюсь, что к этому моменту что-то изменится. Но это не привязка к 24 числу, это привязка к другим вещам. 23 февраля скорее даже больше, чем 24.

— А кстати, почему? Почему 23-е? Потому что 23 была предтеча?

— У нас День Защитника Отечества.

— А, День Защитника Отечества. Я понял. Скажите, пожалуйста, говоря про заявление украинских политиков, вы имели в виду заявление главы министерства иностранных дел Украины Кулебы, который анонсировал великие события?

— Да, я именно это и имел ввиду.

— А как вы считаете, что такое “великие события”? Что он имел в виду? И какие могут быть “великие события” от Украины и мирового сообщества в данном контексте?

— У них какая ситуация. Они все события, которые хоть как-то для них хороши, пытаются раздуть в великие. Скорее всего, это будут какие-то заявления. Скорее всего, какие-то там мировые лидеры, так называемые мировые, я их не называю мировыми… Хотя, конечно, США – это мировой лидер, Великобритания – ее уже правильно назвать Мелкобритания. Тем не менее они тоже довольно сильны в мире. Они, скорее всего, могут сделать какие-то акции, которые покажут, что они вместе с Киевом. Опять же еще раз повторюсь, что Киев, скорее всего, попытается к этому моменту предпринять некие атакующие действия беспилотниками. Вот они анонсировали создание аналога иранского Arash-2. В каком-то виде они попытаются его применить. Возможно, что-то еще. Я ожидаю что-то подобное.

— А кстати, как вы считаете, они свой беспилотничек-то создали на базе того, что мы создали на базе иранского беспилотника, потому что у них с Байрактаром в итоге конфликт, или с чем-то еще вы это связываете?

— Ну смотрите. Байрактаров в последнее время на фронте нет…

— Так у них же конфликт был с Байрактаром. По-моему, они разошлись, как в море корабли.

— Нет, сначала они перестали появляться на фронте, а потом появился конфликт. То есть турецкое руководство решило, что ссориться с российским государством для них хуже, чем с Украиной. Тем более что в самой Турции проблем очень много, и сейчас на кону стоит даже жизнь действующего президента Реджепа Эрдогана. Если он проиграет выборы, он вполне может проиграть свободу и даже голову. А без помощи России выиграть эти выборы он, очевидно, не может.

— Насчет того, что его убьют, вы это серьезно сейчас говорите, да?

— В 2016 году вопрос же стоял так.

— Но была попытка госпереворота действительно, а сейчас…

— И в этой попытке планировали, как потом выяснили, его убить.

— А сейчас те же самые люди этим вопросом занимаются? Или это уже будет народный гнев, что называется, как вы видите?

— Я думаю, что те же самые люди, если мы имеем в виду заказчика, а он находится за океаном. В этом смысле те же самые люди. Исполнители могут быть, конечно, другими, и они будут другими, потому что после 2016 года в Турции было очень много арестованных — десятки тысяч человек. Зачистка политическая была очень серьезная. А исполнители… Американцы сейчас готовят, я думаю, всё к этому готовится. И все понимают, что, если Эрдоган выиграет эти выборы, будет попытка раскачать страну. Будет очередная цветная революция. Все к этому готовятся.

— Что касается поставок вооружения. Президент Польши Анджей Дуда  призвал это пресловутое мировое сообщество усилить поставки вооружений, потому что Путин может победить. Он сказал: если не усилим, Путин победит. Это что? Крик отчаяния? С чем вы связываете это его заявление?

— Я думаю, что на Западе политики перестают сами себя обманывать. Они по крайней мере первую половину 2022 года, осенью, когда были успехи на фронте у ВСУ, думали, что все так теперь и будет. Россия будет довольно быстро повергнута, и дальше они будут делать с ней все, что хотят. Но зима и конец осени показали, что война, как говорил президент Владимир Владимирович Путин, еще не начиналась. И сейчас, собственно говоря, столкнулись с тем, что ресурсы Украины уже истощены. Мобилизационный потенциал, как бы там некоторые люди, мои коллеги, ни говорили, что он там бесконечен, там миллионы людей — мы видим: им нужно сейчас набрать 200-250 тысяч, и они это делают с величайшими усилиями, и пока им это не удается. Очевидно, что мобилизационный потенциал — это не количество мужиков, как принято считать. Это количество мужиков, когда все мужики готовы идти умирать за Зеленского. А очевидно, что подавляющее большинство не готово идти умирать за Зеленского. Поэтому реальный мобилизационный потенциал режима Зеленского начинает истощаться. А если истощится, то российский потенциал всегда его задавит. И это начинают понимать политики и в Польше, и в Европе, и за океаном. Отсюда их последнее заявление.

— Хорошо. Тут Newsweek, довольно авторитетное издание, пишет, что европейское турне Зеленского стало актом отчаяния. Это действительно так, акт отчаяния? Я на самом деле с этим не совсем согласен, потому что он, допустим, в Великобританию слетал — там ему пообещали ракеты ATACMS, которые, к слову, Соединенные Штаты пока не дают. Соединенные Штаты пока дают только снаряды GLSDB, которые бьют на 150 километров. А Великобритания дала ATACMS. Эта штука более серьезная, она на 300 километров бьет. И то и другое, кстати, подходит к Хаймерсам. Так что какой же это жест отчаяния? Или у вас другое мнение?

— Вы знаете, есть такая хорошая пословица, для данного случая она подходит: обещать не значит жениться. Пока я слышал только о том, что они обещают когда-то дать. Точных дат, ничего не назначено. Опять же без американцев британцы не имеют права всего этого передать, потому что это американские технологии.

Но я с вами абсолютно согласен. Это не был жест отчаяния. Хотя позиция, ситуация у Зеленского сейчас внутри Украины очень тяжелая, американцы его очень сильно шатают. И он просто поехал в Британию за поддержкой, потому что кресло под ним начало качаться, причем, повторяю, качают его американцы, потому что они недовольны Зеленским. Они считают, что он должен быть их послушным орудием, а не пытаться проводить в первую очередь политику Лондона. А политика Лондона и Вашингтона по украинскому кризису довольно серьезно отличается, хотя в главном — в уничтожении или ослаблении России — они сходны. Но каким образом к этому дойти, они по-разному видят. Если для Великобритании борьба с Россией — это борьба принципиально не на жизнь, а на смерть, то для США Украина и, соответственно, борьба с Россией — это всего лишь одна из партий на большой шахматной мировой доске. Для них главная партия — китайская. И конфликт с Китаем стремительно приближается. И американцы пытаются к тому моменту развязать себе руки. И здесь им очень важно, чтобы Киев был готов выполнить любые соглашения, которые, если вдруг когда-то Вашингтон заключит с Москвой, чтобы любой следующий президент, если это будет не Зеленский (а вероятнее всего это будет не Зеленский), выполнил эти соглашения. А отсюда и попытка поиска поддержки и поездка в Великобританию.

— А чем американцы так недовольны? Я имею в виду Зеленского. Что с ним не так? Давайте абстрагируемся от того, что мы русские, и он наш враг. Тем не менее, вроде, он делает все правильно как лидер страны, которая в военном конфликте с другой страной. Или нет?

— Нет. На самом деле я только что пояснил, еще раз более детально поясню. Смотрите, американцы не хотят, чтобы Зеленский и его команда видели борьбу с Россией как борьбу до конца: кто бы ни победил, но борьба должна быть до конца. Они всеми своими заявлениями и действиями говорят, что они не готовы ни на какие компромиссные решения, они готовы воевать до победного конца. Американцев это не устраивает. Их устраивает, чтобы Зеленский был готов в случае необходимости вести переговоры с Россией и, более того, заключить некие соглашения, если Вашингтону это будет выгодно. Пока политическое руководство Украины не проявляет готовности этого сделать. Для американцев это очень важно. А заставить его силой пока они не могут.

— А в чем выгода американцев в случае чего посадить его за стол переговоров? Им же выгодно, чтобы он максимально приложил усилия к уничтожению России? На мой взгляд, мне так казалось.

— Иван, вы, мне кажется, мои ответы не слушаете. Я вам три минуты назад объяснил, в чем их выгода. У них главная борьба — с Китаем. Они не могут вести борьбу на два фронта со всеми усилиями, которые они могут приложить. С Китаем главная борьба. Для того чтобы развязать руки для борьбы с Китаем. Это не значит, что они обязательно заключат какие-то соглашения с Россией. Это далеко еще не факт. Россия просто может не захотеть с ними ничего заключать. Но функция переговоров должна у них быть в руках. А они не могут начать переговоры, пока Зеленский ими не управляем. И для того, чтобы сделать его управляемым, сейчас шатают под ним кресло.

— Я все понял, но мне казалось недостаточным изначальное ваше пояснение. Сейчас я удовлетворен полностью ответом. Единственный момент: а насколько все серьезно в плане раскачки кресла под Зеленским?

— Очень серьезно, потому что американцы даже настаивают и заставили его не отказаться от выборов. А любые выборы для Украины сейчас смерти подобны. То есть американцы играют здесь ва-банк, и я так понимаю, что они постараются с него не спрыгнуть, то есть вплоть до физического устранения Зеленского. Я так понимаю, с учетом всех обстоятельств, сейчас его охраняют британцы, они постараются этого не допустить. Но физическая ликвидация Зеленского вполне не исключена уже в текущем году.

— Ничего себе. А опять таки, извините, но поясните, пожалуйста, поподробнее, насчет Великобритании. В чем конкретно расходятся интересы Великобритании и Штатов по этом у поводу?

— Американцы хотят разобраться с Китаем. Британцам это не нужно. У британцев главная задача — это решение проблемы на европейском театре. Здесь для них единственный главный противник — это Россия. Поэтому война США и Китая их не интересует от слова совсем. Наоборот, британцы пытаются всеми силами, мы это видим постоянно, включить в эту борьбу ресурсы европейцев. А давайте вспомним, что Европ сейчас как минимум две, а реально три. Здесь мы уже берем блок НАТО и Турцию. Есть британская Европа, которая хочет уничтожить Россию любыми способами. Есть франко-германская, которая хорошо договаривалась до войны с Россией, и которую заставили в очередной раз пойти на этот конфликт, но который им очень убыточен, и всеми силами пытаются из него выйти. И Турция, которая играет свою игру, которая вообще всеми своими силами показывает, что она вообще формально только страна – член НАТО и формальный союзник НАТО. Она больше на сегодняшний момент по действиям союзник России, чем НАТО. То есть уже в Европе три позиции. У американцев еще четвертая позиция, они играют на всю большую шахматную земную доску. Здесь им важно, чтобы все более слабые фигуры их слушались. А они их, очевидно, уже не слушаются.

— Я уже коротко сказал об этом, еще раз на всякий случай повторю. Пентагон уже заявил о том, что они передадут Украине через какое-то время (пока этот срок обозначен как 9 месяцев) снаряды GLSDB, которых есть смысл опасаться, наверное: они бьют на 150 километров и очень тяжело перехватываются ПВО, в том числе нашим, очень мощным. Плюс Великобритания пообещала Украине ракеты ATACMS, которые тоже, как и снаряды GLSDB, подходят к Хаймарсам. Они бьют на 300 километров. А каких вооружений, каких поставок со стороны Запада Украине опасаетесь вы, если такие, конечно, есть? Может быть, ПВО какие-то мощнейшие или танки какие-то суперсовременные?

— Все поставки играют против нас. Любое оружие стреляет и убивает наших солдат. Поэтому любые поставки — это для нас плохо.

Наиболее опасна, как показал предыдущий год войны, их система разведки, слежения и наведения. Без нее ВСУ рассыпались бы уже к лету. Пока ВСУ держатся на костяке американских и, грубо говоря, натовских систем разведки, обработки данных и управления полем боя в реальном режиме времени, в которую сейчас интегрированы и украинские вооруженные силы. Без этого все бы давно уже рассыпалось. Все на нем держится. Это самый опасный компонент.

Следующее — это довольно хорошие высокоточные артиллерийские системы, которые показали свою эффективность. Те же Хаймарсы. И поставки, которые пообещала, например, Швеция, своих “Арчеров” — это очень опасная 155 мм система. Чем она опасна: она полностью роботизирована. И она позволяет делать после пристрелочного выстрела быструю коррекцию. И у нее автомат заряжения на 8 снарядов, то есть она выпускает эти 8 снарядов буквально за считанные десятки секунд, после чего уходит с позиций. Ее очень трудно поразить, она с очень дальних дистанций бьет очень точно. И если она будет поставлена, тоже будет для нас опасна.

Вообще очень высокотехнологические системы показали свою жизнеспособность. Те же беспилотники, ударники. Сейчас мы тоже наращиваем их количество на фронте. Противник будет, естественно, пытаться каким-то образом наращивать, в том числе и поставками НАТО. Это тоже очень плохо.

Любые средства связи: они не стреляют, но они позволяют оружию быть наиболее эффективным. А эффективность оружия при помощи интеграции всех подразделений в единое поле боя — и до войны было понятно, что это очень важный компонент боевых действий. А сейчас он особенно важен. Наши пытаются упорно хотя бы в каких-то элементах это все реализовать. Движение, конечно, есть, но мы от них, очевидно, отстаем. Это очень важное отставание, которое нам нужно срочно преодолевать. Мне кажется, это самое опасное.

— А преодолевать как? Что делать?

— Наработки у нас есть и были до войны. Просто до войны они мало кого интересовали. Показали, что оно у нас есть, а реализация на практике никого особо не интересовала. Сейчас запрос есть, попытки реализовать есть, но, к сожалению, это делается не быстро.

— И плюс Великобритания. По крайней мере в прессе появились сообщения, что англичане будут строить военные заводы по производству оружия как раз на Украине. Насколько это серьезно, насколько это опасно? И с чего вдруг они переместились условно из Румынии, Болгарии именно непосредственно на территорию Украины? С чем это связано? Ведь на Украине мы сможем по этим заводам бить, это будет законная цель. В чем логика?

— Я думаю, что никаких заводов по производству вооружений не будет. Скорее всего, политики под этим подразумевают создание ремонтной базы под натовскую технику. Очевидно, что чем дальше, тем больше Украина будет полагаться именно на натовскую технику. Советской остается мало, поставки советской техники уже прекращены, они постепенно выбиваются. А вся ремонтная база на Украине была именно под эту технику. Создать ремонтную базу под натовские стандарты для Киева очень важно, потому что на сегодняшний момент все серьезные вооружения, например, артиллерийские, бронетранспортеры, им приходится вывозить для среднего ремонта в Польшу и Прибалтику. А это очень затратно, в первую очередь даже не по деньгам, а по времени. Например, что-то случилось, что можно исправить за неделю или за два-три дня на каком-нибудь заводе в Харькове, если есть соответствующая ремонтная база. Но для того чтобы для натовского танка это сделать или натовский системы САУ какой-нибудь, нужно погрузить ее на платформу, вывезти в Польшу, дождаться очереди (потому что там тоже уже очередь образовалась, количество мастерских не справляется)… И эта система будет снова на фронте в лучшем случае через месяц-другой. А таких систем много. Новых данных у меня нет, но до Нового года примерно 30% техники, поставленной странами НАТО на начало года, было не подбито, не уничтожено, а было в технической неисправности вследствие поломок, которые они просто ожидают. То есть по сути треть потенциала, который был выделен Западом для войны с Россией, расходуется неоптимально вследствие того, что нет ремонтных мастерских. Я думаю, что в первую очередь речь идет о постройке таких мастерских. Вернее, переделывания тех мастерских, которые были под советские стандарты, оснащение их соответствующим инструментарием, компонентами, ЗИПами, чтобы они могли ремонтировать эту технику, не вывозя ее на территорию Европы.

— А как вы относитесь ко всем этим успокоительным разговорам по поводу того, что Запад поставит эти танки – Леопарды 1, Леопарды 2, Челленджеры 2, американские Абрамсы, возможно, еще какие-то? Они все как раз разношерстные, плюс разные модификации, разных годов, то-сё, пятое-десятое. Как они будут это чинить и т. д. и т. п., это все не сработает на фронте, непонятно, как они себя поведут в этих условиях, в этих реалиях… Как вы относитесь к этим, как я их называю, успокоительным релаксирующим разговорам? Или все-таки не стоит недооценивать реально этот вариант?

— Палка всегда о двух концах. Действительно, это проблема. Любая логистика является главной проблемой армии. Любой армии мира. Если много изделий, и их нужно обслуживать — это головная боль логистов, причем очень трудная. Но, повторяю, любое оружие стреляет и убивает. Соответственно, любая поставка — это проблема для нас. Насколько противник сможет реализовать это вооружение — это уже вопрос к тем ремонтным мастерским, которые, как я понимаю, будут разворачиваться на территории Украины. Насколько смогут реализовать.

Главная проблема той же немецкой армии в 1943-1944 году была, когда появились современные мощные танки, — это техническая сложность в обслуживании этих танков. И большинство тяжелых и средних немецких танков типа “Пантеры” были не уничтожены нашими солдатами в эти годы, а брошены вследствие технической неисправности и отступления с невозможностью вытащить их с поля боя.

Наглядный пример – это Курская битва. Большинство подбитых поврежденных тяжелых немецких средних танков было захвачено в харьковских мастерских во время контрнаступления нашей армии. То есть они были уничтожены не на поле боя.

То же самое сейчас касается и натовских систем вооружения. Это не плохие системы вооружения, хотя есть лучше, есть хуже. Тот же Леопард 1 — довольно старый танк, но он не хуже нашего Т-62 и первых модификаций Т-72. Но смогут ли украинские инженеры это все реализовать в ремонте, я не знаю. Пока этих мастерских нет. Если будут — ну, не тысячи — сотни этих танков, смогут ли они нормально их ремонтировать? Пока с тем, что сейчас есть, это невозможно. И украинские солдаты могут столкнуться с тем, что они получат большое количество техники, она какое-то время повоюет, а потом они не будут знать, что с этим делать. И завалят ремонтные мастерские Польши, Прибалтики или где там еще, куда они будут их возить.

— И плюс тут возникает вопрос, я сам не знаю, как к нему относиться. Многие говорят: а кто будет управлять теми же истребителями, которые, конечно, в конце концов поставят, вертолетами Apache, которыми те же украинцы не умеют управлять, там есть своя специфика. Этими танками всеми перечисленными и так далее, гаубицами в том числе. Скажите, пожалуйста, верите ли вы в то, что все это вооружение будет приезжать уже с экипажами, натовскими, разумеется? Или все-таки будут обучать?

— Пока я слышу, что все-таки будут обучать. И есть фото- и видеоподтверждения, что большие группы украинских военных отправлены для обучения. То есть все-таки предполагается, что это будут украинские экипажи, потому что экипажи для противника — это тоже очень серьезная, очень дорогостоящая вещь. И остаться без экипажей, без летчиков — никто этого делать не будет. Поэтому, если даже самолеты будут передаваться, будут обучаться пилоты. И дальше уже они будут воевать. Я не думаю, что это будет массово. Хотя, конечно, некоторое количество иностранных наемников вполне может быть использовано в том числе и для управления сложными натовскими системами вооружения. Это уже есть, и дальше это будет развиваться. Тем не менее это будут украинские экипажи.

— Скажите, насколько преувеличено или нет то, что многие говорят по поводу наемников, что их там сотни, тысячи, десятки тысяч? Вы к каким цифрам склоняетесь больше?

— Это точно не сотни, это больше. Я склоняюсь к между тысячами и десятками тысяч. У меня есть своя система разведданных, мои зрители мне их кидали, когда проходили те или иные операции: в том городе или в том населенном пункте такое-то количество иностранных солдат. По моим оценкам, речь все-таки идет о грани между тысячами и десятками тысяч.

— Это много на самом деле.

— Это много.

— Продолжаем. Мы говорим про все, что связано с военной спецоперацией, разумеется. Тут очередная кувалда возмездия — кувалда возмездия 2.0, можно так назвать. Очередной, не знаю, как назвать, очередной военный из ЧВК “Вагнер” сбежал на ту сторону, потом его поймали наши. И сообщается (выложено видео), что он казнен*. Кем казнен, не понятно, но намек ясен. Как вообще относитесь к этой практике кувалдовозмездия?

— Это видео я смотрел, безусловно. Насколько я понял, поймали его не совсем наши, а поймали его, скорее всего, украинские уголовники, и они его казнили. Ну, понятно за что. И в принципе можно предположить кто, так сказать, дал зеленый свет. Если мы очень внимательно послушаем Евгения Пригожина, то в принципе его слова в целом были исполнены. Хотя формально Россия здесь не при делах.

— Ну Пригожин же говорил, что как раз за предательство — смерть. Что-то в этом роде он говорил.

— Да, но он еще добавлял: “Мы не будем нарушать никаких законов”.

— То есть это сделано, скорее, для дискредитации ЧВК “Вагнер” украинскими военными?

— Нет, дело не в этом. Смотрите. Если предположить, что все, что было выложено, — это правда, то человек в Днепропетровске гулял, потом очнулся привязанным куда-то, к чему-то и, соответственно, был казнен. Кем? Ну понятно, что не русскими. В Днепропетровске русских солдат нет. И ЧВК “Вагнер” в Днепропетровске нет. Там есть только либо украинские военные, либо украинская полиция, либо криминалитет. То есть в любом случае Россия ни при чем. Но если предположить, что это криминалитет выполнил чью-то просьбу, тогда все становится на свои места. Если это провокация СБУ — ну, она тупая. Абсолютно тупая. Потому что, если уж провоцировать, то так, чтобы замазать Россию до конца. Я все-таки склоняюсь к первой версии.

— Такой общий вопрос, но он, на мой взгляд, важен. Вот человеку дали шанс, потом он убежал на ту сторону, и когда уже его повязали, он говорит: я собирался воевать против русских на стороне ВСУ. Хотя у него срок был 19 лет, если мне память не изменяет. Но вот ему был дан шанс. И он такой перебежчик. Для предателя какое наказание должно быть вообще? Даже если бы его поймали наши, грубо говоря. Трибунал? Что? Ваше мнение?

— Понимаете, в данном случае это самое правильное наказание, причем мы здесь не при делах. Его, назовем это, покарал Бог.

— Возмездие. Все понятно.

— Возмездие. Причем, я считаю, за предательство такие вещи — это такая божья кара, вполне правильная.

— Кстати, вот у нас военно-полевых судов-то до сих пор нет. Правильно ли это? Или это все-таки недоработка?

— Я считаю, это недоработка.

— А с чем вы ее связываете?

— Потому что у нас все-таки, как бы там Запад ни рассказывал, Россия — страна очень демократическая. Она намного более демократическая, либеральная, чем сами так называемые либеральные демократии Запада. Это факт. Можно спорить с кем угодно, но так оно и есть. И этой модели поведения наше руководство до сих пор придерживается. Отсюда и нет таких резких движений, которые были, например, в Великую Отечественную войну.

— Я, кстати, еще обратил внимание, и не только я, но и многие другие: Дмитрий Соколов, журналист, по-моему, если мне опять-таки память не изменяет, у себя на странице ВКонтакте написал о том, что рылся-рылся, да не нашел ни одного видео, где наши солдаты казнили бы украинцев. Ни одного. А с противоположными случаями — куча. Вот интересно, задается вопросом Дмитрий Соколов. Идем дальше. Кувалду возмездия обсудили. Тут была новость довольно любопытная, я на самом деле так и не понял. Рабочие из КНДР прибыли в зону военной спецоперации, насколько я понял, пока только в Запорожье, на новые территории как строители. Но там будет какое-то количество полицейских. Я так понял. Возникла конспирология на сей счет. Многие считают, что это все-таки военные, которых туда отправили из КНДР под видом рабочих. Это какой-то боевой спецназ или что-то в этом роде. Кто эти люди, как вы считаете?

— У меня нет такой информации, что кто-то из КНДР используется в качестве военных, либо полицейских операций. Если кто-то и прибыл, опять же, торговые связи России и КНДР существуют, есть обороты, ходят поезда. Почему бы, например, работникам из КНДР не выполнять какие-то функции на территории Российской Федерации? Тем более на освобожденных территориях, где другие страны стараются, чтобы не ссориться с Соединенными Штатами Америки, ничего не делать. Но у КНДР  американские санкции настолько жесткие, что лидеру КНДР терять здесь нечего. Соответственно, люди из КНДР вполне могут и решить свои проблемы, и помочь своей стране в решении своих проблем. Я здесь проблем не вижу.

— А тогда в связи с чем все-таки корейских солдат нет на новых территориях? Почему они нам не помогают в бою? С чем вы связываете это?

— А у них есть какие-то обязательства по отношению к России или что?

— Нет, не обязаны. Почему мы не ведем с ними таких переговоров? Вообще исторические обязательства, конечно, есть.

— Согласитесь, что это вопрос не ко мне.

— Нет, это просто вопрос как к аналитику, с чем вы это связываете. Если ни с чем, то идем дальше.

— Я ни с чем не связываю, потому что вопрос явно не ко мне.

— Хорошо. А по поводу того, что… Ну ладно, если вы КНДР не хотите комментировать, тогда, наверно, и отсутствие мигрантов, я имею ввиду солдат из постсоветских центральноазиатских республик, наверняка тогда тоже не будете комментировать.

— Почему? Нет, я прокомментировал. Просто вы не услышали мой ответ. Я люблю любые вопросы комментировать. По мигрантам тоже скажу. Если человек принял гражданство Российской Федерации, он должен нести ровно те же обязательства, как и все граждане Российской Федерации. Это мое мнение.

— Но, вы помните, Путин пообещал гражданство любому человеку, если он станет участником специальной военной операции? Я моря желающих не видел. Лес рук отсутствовал.

— Естественно. А с чего они появятся, если они могут и так получить, без всякой войны?

— Ну, в принципе, да. Есть логика в ваших словах, безусловно. Я правда, конечно, пореже раздавал бы гражданство.

— Это вопрос больше не Средней Азии, а тем людям, которые воевали и воюют до сих пор. Сначала ЛНР, ДНР… Там же много ребят и из Европы, и из Азии, Латинской Америки. Я думаю, что в первую очередь речь идет именно об этих ребятах.

— Как вы относитесь к новостям о том, что у ВСУ колоссальные потери? Не так давно сообщалось о том, что в боях за Бахмут, он же Артемовск, ВСУ теряет ежесуточно от 200 до 250 своих солдат. Ежесуточно! И вообще много говорится о том, что у ВСУ колоссальные потери. Это преувеличение или нет?

— Нет. Те цифры, которые я уже прокомментировал, 157 000 на 13 января —  это не убитых, а безвозвратных потерь. Туда входят и пленные, туда входят и искалеченные, которые не могут вернуться по состоянию здоровья в состав вооруженных сил. Это более чем реальные цифры. Да, такие где-то потери противник на тот момент понес. После этого он понес еще довольно значимые потери, потому что прошел с того момента месяц практически. Каждый день они несут безвозвратными, да, 200-250 человек. А это только под Бахмутом (Артемовском). Реально на весь фронт это гораздо большие цифры. Это сейчас 700-800 человек.

— Ничего себе!

— А вы посчитайте. Безвозвратные потери за неполный год — 157 000. Разделите на количество дней — получается в среднем 500, грубо говоря, человек в сутки безвозвратных потерь. А интенсивность боев, например, весной-летом была намного ниже. Сейчас интенсивность намного выше. Почему вас удивляет 700-800 человек безвозвратных потерь в сутки? Ничего удивительного в этом нет.

— Просто страшные цифры, и тяжело их оценивать.

— Страшные. И они, к сожалению, в 2023 году будут еще более страшными.

— А вы считаете, что спецоперация затянется на 2024 год? Есть у вас по этому поводу какие-то прогнозы?

— Я думаю, что весь 2023 год будут идти боевые действия.

— Но весь 2023, а на 2024 вы пока сказать не можете?

— А смысл сейчас гадать? Много зависит от того, насколько успешно закончится зимняя кампания, каковой будет весенне-летняя кампания. От этого и зависит, собственно говоря, и конечный результат. Если кто-то вам скажет: “Я точно знаю, что вот там тогда-то она закончится” —  ну, это гадание на кофейной гуще.

— Безусловно, но согласитесь, интересно же послушать. Ну хорошо, скажите, пожалуйста, может быть, по прикидкам опять-таки, если есть у вас такие.

— Я думаю, что пока все говорит о том, что в 2023 году война не закончится, хотя руководство России очень хочет этого добиться. Но я не вижу такой готовности российских вооруженных сил, чтобы все желания российского политического руководства были реализованы в 2023 году. Пока вот так.

— Спасибо. Что касается количества солдат ВСУ, есть у вас по прикидкам какие-то цифры? Сколько сейчас против нас воюют с той стороны людей?

— Вы буквально предвосхитили один из моих материалов. Я уже подготовил и хотел сегодня, но сегодня посчитал другой материал более важным. Я на днях планирую сделать отдельное видео по этому вопросу, потому что очень много спекуляций на эту тему. Называют цифры ВСУ и 700 000, и 1 000 000. И первая, и вторая цифры, тем более вторая, далеки от реальности. На самом деле достаточно просто посмотреть, перечислив все боевые подразделения ВСУ, их штатное расписание, сколько людей по штату —  а больше, чем по штату, понятно, что там не будет. Тем более мне не известны факты, чтобы ВСУ вообще были по штату. Есть  некомплект по каждому подразделению, больше или меньше. Этот некомплект постоянно восполняют. Цифры, которые мы получим, будут заметно ниже, чем 700 000 человек. Не буду освещать этот материал. Причем я это докажу с цифрами в руках и с данными на руках. Потому что эти гадания, честно говоря, меня уже доводят до состояния, что пора поставить уже ясность. Тем более, ладно, если бы не было данных, но они же есть. Это несложно на самом деле посчитать, я покажу, как это делается.

— Хорошо. Такой интересный анонс у вас получился.

Продолжаем. Финальная четвертая часть нашего разговора. Юрий, о текущих делах на фронте пришло время поговорить. У нас трудные бои идут под Угледаром, насколько я понимаю, как вы оцениваете ситуацию там?

— Не только под Угледаром. У нас трудные бои и в Марьинке идут, трудные бои и под Артемовском идут, трудные бои и под Сватово идут. Везде бои на самом деле трудные. Где-то нам сопутствует успех, где-то нам не сопутствует успех. Под Угледаром конкретно нам не сопутствует успех вследствие ошибок, которые были допущены при планировании операции. Мы недавно понесли довольно существенные потери. Одна из колонн, которая должна была атаковать, была по сути размотана, как говорят на фронте. Артиллерия понесла довольно значимые потери, около 30 единиц бронетехники, соответственно, большое количество убитых и раненых. Я думаю, они исчисляются большим количеством десятков человек убитых. Я цифрами точными не владею, но судя по тому, что я видел, там счет идет по убитым под сотню. Это для нас очень значимые потери. И нам там не сопутствовал успех вследствие этих причин.

На других направлениях не менее интенсивные жесткие, ожесточенные бои, и там успех нам сопутствует. Где-то больше, где-то меньше. Это война. Здесь зависит от того, кто лучше умеет владеть своим оружием и тактикой, в данном случае тактикой ведения боевых действий. Бывает зачастую, в одной и той же армии разные подразделения по-разному воюют. Кстати, если мы внимательно почитаем истории  Великой Отечественной войны, там было ровно то же самое. То же самое касалось гитлеровской армии, то же самое касается ВСУ.

— Просто почему меня это по-прежнему удивляет. Такие ошибки нам были свойственны спустя месяц, два, может быть, три после начала специальной военной операции. Потом были ошибки уже сильно позже, во время харьковской трагедии. Это уже осень, Изюм и прочее. А сейчас-то вроде у нас уже был назначен командующий спецоперацией, потом переназначен, Суровикина, я имею в виду, чуть отодвинули. У нас целый Генштаб взялся за дело. Герасимов подключился. Герасимов, насколько я помню, по образованию танкист. И мы до сих пор совершаем такие вот странные ошибки с танковыми колоннами. Ну почему?

— Я думаю, дело не в том, что Герасимов танкист или не танкист, а в том, что если мы внимательно посмотрим,  еще раз повторю, Великую Отечественную войну, историю… Я в своем блоге один материал выкладывал, это был перепост Александра Коца, который очень правильно показал один из приказов. Октябрь месяц 1942 года. Перед  контрнаступлением под Сталинградом, где командному составу РККА показывали, что у нас неправильно используют танковые подразделения для прорыва обороны, для атак, и вследствие этого мы несем колоссальные потери. С момента начала войны до выхода этого приказа прошел год и пять месяцев.

— Хорошо. А что на подступах к Угледару? Мы, насколько я знаю, закрепились, мы пока сам этот поселок городского типа, населенный пункт, грубо говоря, не можем взять. Пока есть трудности. А что нам даст взятие его? Какой-то стратегический маневр или что? Что он дает?

— Сам по себе город Угледар нам ничего не даст, но если мы сможем развить наступление (а вот в этом, к сожалению, есть большое сомнение, с учетом того, что вскрылось в начале наступательной операции), тогда это давало бы хорошие перспективы. К сожалению, сейчас, увидев то, что происходит, уверенности в этом нет. Здесь нужно проводить работу над ошибками, кто виноват, наказывать виновных и стараться сделать так, чтобы этого больше не было повторено.

— Уже в новостях проходит о том, что Зеленский вместе с Залужным совещались с натовским куратором. Это есть во всех новостях. По поводу как раз Бахмута и Угледара. Как вы считаете, будут ли они стоять там насмерть, до конца или все-таки в какой-то момент треснут и отойдут?

— Уже есть информация о том, что половина гарнизона Бахмута, или Артемовска, покинула полукотел и выведена на новые позиции. То есть принципиальное решение. Отсюда могу сделать вывод о сдаче Бахмута уже скоро. Никто не будет контратаковать клешни, которые охватывают город. Они попытались контратаковать — не получилось. Исходя из этого, сделали вывод, что держаться дальше нет смысла. Я думаю, в ближайшие дни, может, неделю, мы увидим развязку, которая будет очевидна всем.

— Хорошо. У вас в целом позитивный взгляд на происходящее на фронте сейчас? Я понимаю, мы уже с вами про Сталина вспомнили и все такое, но в целом с того момента как у нас были перестановки в командовании, как-то улучшилась ситуация?

— Я скажу так. Каждый день она улучшается. Но хотелось бы, конечно, чтобы она улучшалась намного быстрее. К сожалению, те ошибки, которые иногда проявляются на фронте, показывают, что мы не можем пока сделать так, как мы хотим. Но улучшения идут буквально каждый день. Я это знаю.

— Тут сообщают, что на Украине увеличились темпы мобилизации из-за потерь ВСУ. Сколько еще народу они под ружье могут поставить, как вы считаете, в связи с этой срочной новой мобилизацией, уже не знаю какой по счету?

— Ну смотрите. Они планировали за январь-февраль поставить 200 000 человек минимум. За январь поставили 82 000. Это все, что они смогли со всеми рейдами, закручиванием рук и так далее. Это много на самом деле, потому что, если мы вспомним первые месяцы мобилизации, три волны мобилизации, которые были, конец февраля, март и, по-моему, до начала апреля, когда была очень интенсивная мобилизация, они поставили под ружье 190 000, по тем данным, которые есть у меня. То есть сейчас темпы сопоставимые с той мобилизацией, но февраль показывает, что тоже проблемы. Я не думаю, что они смогут поставить еще 80 тысяч. То есть они не могут сделать то, что они хотят. Очевидно, у них здесь провалы. И дальше эти провалы будут только сильнее. Мобилизационный потенциал Украины во многом исчерпывается. Причем я говорю именно про реальный. Это не значит, что количество мужиков там уменьшилось, которые могут воевать. Количество мужиков, которое удается поставить под ружье и отправить на фронт.

— Кстати, говорили о том, что самые серьезные силы уже уничтожены, и сейчас воюют уже довольно необстрелянные ребята. Это соответствует действительности?

— Не совсем так. Потери действительно большие среди лучших элитных частей, которые были. Но сейчас для того, чтобы сохранить эти части для весенней кампании, бросают вот эту необстрелянную набранную массу, которая, по данным тех же украинских журналистов, пачками ложится в том же Артемовске. Средняя выживаемость такого неподготовленного солдата, которого отправили, — это 4 часа ведения активных боевых действий. Зачастую так бывает, и украинские волонтеры это показывают, и солдаты: “Мы на опорники завозим  пополнение, и уже на следующую ночь вывозим в виде двухсотых и трехсотых”. Этих же парней.

— Я бы проигнорировал следующую новость, но уже вторую такую вижу. Тут Кадыров призвал освободить Харьков и Одессу для того, чтобы обезопасить Россию. И не так давно военкор Сладков говорил, что необходимо взять Одессу тоже для этих же целей. Это будет финалом спецоперации или что-то в этом роде (это непрямая цитата). Я сейчас вспомню, подтяну обязательно прямую цитату Сладкова. Но насчет Харькова и Одессы как вы смотрите? Это вообще возможно в этом году или нет, это пустые мечты?

— Вопрос не в годе, но это нужно определенно сделать. Более того, и Киев нам нужно брать.

— А вы как считаете, мы пойдем на Киев в ближайшей перспективе?

— А у нас вариантов нет. Вы поймите, любое государство Украина, которое останется по итогу войны, — это наш проигрыш. Любое абсолютно. Поэтому вопрос может стоять только в том, где будет проходить русско-польская граница. И все.

— Я просто  в силу того, что мы сейчас бодаемся за Угледар, даже в ближайшей перспективе себе не представляю, и даже в следующем году не представляю, когда же мы до Киева дойдем. Поэтому мне пока слабо верится.

— Иван, войны же бывают разные. Если мы возьмем Первую мировую, Германия капитулировала, когда еще ни один солдат не ступил на ее территорию. Потому что ресурса не было, фронт уже обрушался, и политическое руководство страны понимало, что вопрос только времени, когда будет оккупирована Германия. И с учетом того, что война все более и более похожа на Первую мировую, вы зря пытаетесь натянуть вот эти лекала любой из войн. Каждая война идет по своему сценарию, своя стратегия, своя тактика.

В данном случае сейчас критически важным является человеческий ресурс. Если бы, например, ВСУ пытались сохранить человеческий ресурс, они делали бы вот эти отступления.

На самом деле мы из Херсона уходили, только чтобы не в кровопролитно-оборонительное сражение, которое мы бы выиграли с вероятностью 90%. Но политическое руководство решило, что лучше избежать кровопролитно-оборонительного сражения. Я не комментирую, я не пытаюсь сказать, хорошо это или плохо. Я просто говорю, как это было. Если бы ВСУ пыталось избежать этих потерь, оно бы сдало Артемовск еще несколько месяцев назад. Но они приняли другую тактику. Но чем чревата такая тактика? Тем, что рано или поздно ресурсы закончатся, и в таких войнах, когда пытаешься удержать все и ради этого теряешь людей и ресурсы, ты можешь получить полное обрушение фронта и проигрыш войны, когда еще значительная часть твоей территории не занята противником. И к этому пока все идет. А потом, когда идет обрушение, просто идет обрушение и все. Это конец.

— Насчет разговоров о том, что передышка и нам тоже даст возможность окрепнуть. Что скажете? Есть такие разговоры о том, что мы сопротивляемся этому моменту, мол если мы сейчас остановимся, они окрепнут, нападут на нас с новой силой, и нам будет еще сложнее. А есть противоположное мнение: мы же тоже окрепнем за это время, поэтому сейчас есть смысл сделать передышку. Что скажете? Вам на откуп отдаю этот вопрос.

— С учетом того, что сейчас идет интенсивная небеспроблемная мобилизация ВСУ, а у нас ее нет, то любая сейчас задержка будет играть на пользу ВСУ, потому что относительно ВСУ мы будем слабеть с каждой новой неделей. Потому что, как ни крути, все равно набирают людей, все равно их бросают, все равно какую-то пользу они приносят ВСУ, режиму Зеленского и, соответственно, ослабляют наши силы. И перевес наш, который есть на сегодняшний момент, с каждой новой неделей будет таять. И рано или поздно мы сравняемся силами, после чего, конечно, в любом случае перейдем к менее активным боевым действиям. Единственный вариант это предотвратить — это нанести решительное поражение. Пока мы его сделать не можем. Соответственно, я отсюда делаю вывод, что вторая мобилизация в России просто неизбежна.

— На сколько человек?

— Ну это детали. Но тоже счет будет идти на сотни тысяч человек.

— То есть ориентировочно столько же, сколько и в прошлый раз. Двести тысяч плюс-минус.

— Я сейчас вижу один ограничивающий фактор: сможем ли мы это количество людей оснастить нужным количеством боеприпасов, оружия и так далее. Я так понимаю, это главный ограничивающий фактор, который пока не позволяет проводить эти действия.

— Спасибо большое. Иван Панкин и Юрий Подоляка — известный журналист, блогер миллионник были здесь, остались очень довольны. Юрий, благодарю вас, спасибо, до свидания!

— До свидания.

Ссылки на видео:
Часть 1: https://rutube.ru/video/b4750cafc447021e81fbe1bfebaafe9a/
Часть 2: https://rutube.ru/video/e4d2a5495e8bd03d596b20fb1fd9ada9/
Часть 3: https://rutube.ru/video/51b8c447d207a7156ef7443211caf703/
Часть 4: https://rutube.ru/video/d0ef7764875b4121d3a8c838c21a1ae7/

Первоисточник (Youtube-канал “Радио КП”): https://www.youtube.com/watch?v=pCPE6xybwL4

*Прим. ред. Опровержение и объяснение ситуации пресс-служба Пригожина опубликовала в тот же день. Дмитрий Якущенко не был перебежчиком, он попал в плен и впоследствии был обменян. Находясь в плену, он, по словам Пригожина, в соответствии с должностной инструкцией собрал много полезной информации, за что получил благодарность. Видео, на котором Дмитрий в плену на камеру рассказывает, что является перебежчиком, — результат стратегии “врать что угодно, чтобы выжить”. А видео с кувалдой было постановочным. Пригожин прокомментировал это так: “Дети развлекаются”.