Разговор получился длинный и обстоятельный. В этом интервью на канале «Крым 24» Юрий Подоляка ответил на много интересных и каверзных вопросов, среди которых:

• Как Юрий ведет свой блог и в чем причина его успеха?
• Чего Юрий Подоляка хотел добиться, вскрыв правду об Анатолии Шарии, и почему именно этот политик стал подопытным?
• В чем заключается работа солдата информационного фронта?
• Как на самом деле обстоят дела с отчетами по сбору на обмундирование для российских военнослужащих?
• Советника Офиса президента Украины Алексея Арестовича готовят в лидеры юго-востока Украины?
• Есть ли шанс, что военные действия на Украине завершатся в этом году?
• Как и где закончит свою жизнь Владимир Зеленский?

 

— Здравствуйте. Это программа “#Главное”. Меня зовут Дмитрий Михайлов. В ближайший час обсудим ключевые события последних дней и проанализируем их вместе с нашим сегодняшним гостем. Но для начала коротко о главном.

• Вооруженные силы России нанесли очередной, уже восьмой по счету, массированный ракетный удар практически по всей территории Украины. Целями стали системы военного управления и связанные с ней объекты энергетики. После ударов в очередной раз были объявлены аварийные отключения электроэнергии, что привело к перебоям с водой, мобильной связью и Интернетом.

• В Днепропетровске в результате прилета в жилой дом погибло 35 человек. Большинство источников даже на Украине говорят о том, что причиной трагедии стала непрофессиональная работа украинской ПВО.

• Украина стала лабораторией для испытания западного оружия. Об этом открыто пишут в США. В частности, в свежей статье CNN отмечает, что война на Украине предоставила Вашингтону и союзникам возможность изучить, как их системы вооружений ведут себя при интенсивном использовании. Напомню, западные страны уже на неделе на встрече в Рамштайне могут объявить о своем решении касательно поставок на Украину танков Challenger-2 и Leopard-2. Ранее президент Польши Анджей Дуда объявил, что его страна передаст Украине танковую роту “Леопардов” в составе коалиции.

• Владимир Зеленский ввел в действие решение Совета по национальной безопасности и обороне Украины об очередном пакете персональных санкций против российских деятелей культуры и медиасферы. В списке 198 фамилий от кинорежиссеров и телеведущих до военкоров и политических блогеров. Санкции вводятся на 10 лет, предусматривают блокирование активов, финансовых и иных операций и даже лишение государственных наград Украины.

В числе попавших под украинские ограничения есть и блогер-миллионник из Севастополя, автор и ведущий видеоблога “Мир сегодня”, военный и политический обозреватель Юрий Подоляка. И он сегодня у нас в гостях. Здравствуйте, Юрий!

— Здравствуйте.

— Ну, как вам эта новость о санкциях Зеленского против вас лично? Я знаю, что это у вас не первый киевский черный список. Но все-таки как вы думаете, что-то изменится в вашей жизни?

— Абсолютно ничего. Насмешил. Я посмотрел — действительно, санкции странные. Ну, не даст он мне заниматься разграблением Украины, в смысле приватизацией. Ну, бог с ней, я и до этого не занимался разграблением Украины. Лишит каких-то активов на 10 лет? Так у меня сейчас в Сумском районном суде рассматривается дело о лишении меня, так сказать, моих активов, которые у меня там есть. Тоже ничего нового. Награды? Ну не было у меня украинских правительственных наград — отбирать нечего.

— И даже суд, получается, и не нужен?

— Сложно. Они же, кстати, там представили меня гражданином Российской Федерации. Тоже интересный момент. Формально я гражданин Российской Федерации и Украины, то есть одновременно и там, и там. Но Украина, пока нет Указа Президента о лишении гражданства, рассматривает любого гражданина исключительно как гражданина Украины. И уже то, что, не лишив меня гражданства, они внесли в санкционный список меня как гражданина Российской Федерации, это уже выглядит как-то нелогично и недоработкой их аппаратчиков.

— В общем, небрежно, на тяп-ляп сделали. Ну и бог с ним, как говорится. Давайте не о них, а все-таки о вас и о вашей деятельности. У вас, я знаю, был Youtube-канал еще до марта или апреля месяца. По-моему, на 2 миллиона?

— 3,12 миллиона подписчиков.

— Короче, было 3 миллиона подписчиков. Вас там забанили навечно. Я помню эту ситуацию, мы даже с вами об этом говорили в эфире тогда. А сейчас у вас в Телеграме, априори менее массовой платформе, уже 2 миллиона 700 с чем-то подписчиков. Вас очень многие знают, вас читают, вас смотрят, вас обсуждают. Некоторые осуждают, некоторые, наоборот, поддерживают. Но мало кто знает, откуда вы вообще появились как один из лидеров общественного мнения России, в первую очередь, в теме военно-политической экспертизы. Ну я знаю, потому что я был читателем вашего блога еще в “Живом журнале” – yurasumy он назывался.

— Он до сих пор существует, я его до сих пор веду.

— Вы его ведете для какой-то небольшой аудитории, которая еще осталась в ЖЖ?

— Да.

— Но как вы оказались-то в Крыму, в Севастополе? Можете поделиться с теми, кто еще не знает, кто вас читает, но не знает, чье мнение они воспринимают?

— Это было делом случая просто. Я понимал, что это надолго, где-то нужно было обосноваться. У меня был вариант Подмосковья, где-нибудь в глубинке. В Краснодарском крае был вариант. А еще был вариант — Севастополь. И когда я приехал в Севастополь и посмотрел то, что получается, я решил, что здесь мне больше нравится. Я вообще такой человек, знаете: когда пришел на место, как кот, сел, прилег, посидел, посмотрел — мне здесь нравится, душа лежит. И остался в Севастополе.

— Ваша информационная деятельность, ваша борьба приобрела просто невиданные ранее масштабы, в первую очередь, сейчас, с момента начала СВО. Хотя вы и до этого продолжали свою блогерскую деятельность. У меня лично после начала 2015 года вы как-то выпали из моего поля зрения. Тогда как раз происходил кризис ЖЖ, я все понимаю. Но сейчас у вас охват в Телеграме, по сути, больше, чем у большинства федеральных СМИ или российских политиков.

— Это правда.

— Как вам это удалось? Это тоже случайность, как и то, что вы оказались в Севастополе? Или у вас был какой-то план, как захватить медийную повестку?

— У меня не было как такового плана захвата медийной повестки. Я никогда не ставил таких задач. Просто я человек искренний. У меня было правило еще в ЖЖ, и оно осталось неизменным: говорить всегда правду. Да, я могу ошибаться, безусловно. Мы ж все люди, соответственно, без ошибок не бывает. Тем не менее, искренность — это всегда самое важное качество для любого блогера. Потому что блогер — это все-таки прямое общение с аудиторией. Есть, например, телеканал, через ведущего — там все-таки немножко обезличено. Хотя ведущий — это очень важно. А блогер — это прямое общение. Если ты неискренен со своей аудиторией, аудитория это сразу видит.

— А вы как-то анализировали форму вашего общения? У вас блог, вы предстаёте некой говорящей головой и рисуете карты еще. Причем рисуете их достаточно просто, чтобы это можно было делать быстро и не нужно было привлекать команду.

— Я сам все делаю.

— И за это вас многие критикуют! “Что он там стрелочки рисует! Говорит он с украинским акцентом…”

— “…одевается в одну и ту же рубашку”.

— С одной стороны, ваши критики говорят, что это вызывает недоверие. А у вас подписчиков много, и люди-то пишут в комментариях и везде. Вы специально продолжаете свой имидж или так просто получилось?

— Мне просто так удобнее. Для того чтобы решить как можно большее количество задач. А их у меня много. Блог на самом деле постепенно превращается в хобби. У меня очень много другой работы. А заниматься тем, чтобы следить за имиджем, за гардеробом… Мне говорят: “Ты неправ, надо следить за гардеробом, за имиджем”. А я говорю: “У меня просто физически нет времени”. Многие вещи, если я буду за этим следить, я просто упущу. А это гораздо важнее, потому что от результата этой работы зависят в том числе и жизни людей, чтобы меньше солдат погибло на фронте, и быстрее закончилась эта война.

— Я правильно понимаю, что когда вы готовите очередной выпуск “Мир сегодня”, у вас команды или нет или почти нет?

— Всё, что я веду в своем блоге, я делаю исключительно сам. Всё. Вот абсолютно всё.

— Понятно. И, соответственно, несете полную за это ответственность. По поводу, кстати, критиков и недоброжелателей. Понятное дело, что люди по ту сторону фронта, в том числе их лидеры общественного мнения, к вам относятся соответствующе, как к противнику.

— Как говорится, ничего личного.

— Могут вешать на вас всех собак, в том числе как на одного из бойцов информационного фронта с нашей стороны. Но есть же другие персонажи, которые позиционируют себя несколько с третьей стороны, например, известный украино-испанский блогер Анатолий Шарий. У вас с ним какая-то  практически личная вендетта образовалась в последние месяцы. Почему так? Ведь Шарий в принципе всегда себя позиционировал как оппозиционный блогер, который всегда был в оппозиции и к Порошенко, и к Зеленскому, и в целом к постмайданной власти. И по идее он для вас или вы для него не враги, а, скажем так, попутчики, если не друзья. А он вас, извините, начал мочить. А вы в ответ. Почему так сложилось, как вы думаете?

— Я его не мочил. Я вообще не люблю блогерских разборок. Я занимаюсь работой.

— Но вы любите расследования. Я смотрел один выпуск.

— Не особо-то расследования люблю. Я просто люблю делать свою работу, и делать ее качественно. Эта история началась где-то в конце июля, когда мои источники донесли, что Анатолий будет работать по мне. Я просто начал готовиться, изучать материал. И понял, что на примере Анатолия можно сделать очень интересный инструмент борьбы с ЛОМами противника. По сути я на его примере отрабатывал инструмент, то есть оружие противодействия ЛОМам противника. В целом мне удалось. Изначально, когда я общался первый раз с людьми, объясняя то, что я буду с ним делать (это был август месяц, по-моему), я сказал, что исходя из входных условий (я инженер-конструктор по образованию, поэтому я буду, может, немножко не совсем понятными для всех терминами говорить), понимая, что Анатолий сейчас будет работать против России и, соответственно, вносить линию раскола внутри российского общества, подрывая доверие к власти, его есть смысл определить в нишу условно Навального* (*включен Росфинмониторингом в список террористов и экстремистов). То есть сделать из него не патриота, каким он себя пытается рисовать. Ну, он никогда не говорил, что он патриот России, но все равно он работал на патриотическом фронте Российской Федерации, и его мнение в этом направлении слушали…

— И его тезисы использовали в том числе и с нашей стороны.

— Да, и центральные каналы. То есть он так не позиционирует себя. Тем не менее имел большой вес. И объяснив обществу, кто он такой, и вскрыв его личину, я добивался главного: нейтрализации его негативного влияния на российское информационное общество. И таким образом, минимизировал его негативный вклад. Тем не менее он, работая по Украине, приносил нам определенную пользу. Это была очень тонкая работа, чтобы, одновременно нивелируя его работу на российскую аудиторию, максимизировать на украинскую аудиторию, чтобы здесь от него была польза. Мне кажется, в целом мне это удалось. Уже к концу сентября – началу октября те тезисы, которые я планировал ему прилепить, начали к нему липнуть — он сам помогал. А уже в конце октября – начале ноября это стало мейнстримом. В конечном итоге я, так сказать, последним гвоздем показал, чего стоят его расследования, проведя определенную спецоперацию.

— Почему, как вы думаете, Шарию заказали конкретно вас, именно в этот момент?

— Почему – понятно. Потому что борьба с ЛОМами противника — это одна из основных частей работы, которая проводится в информационном пространстве. Мы же, собственно говоря, делаем то же самое. Поэтому я и говорю: ничего личного. Никаких обид на эту тему у меня нет. Работают по мне – ради бога, значит, признают мои заслуги, это хорошо. Это как противоборство двух истребителей: если мне удалось в воздушном бою сбить противника, который тебя попытался сбить, мне честь и хвала. Мне это удалось. И в целом я считаю, что это очень хороший фронт работ, по которому мы, кстати, до сих пор не работали. А сейчас я постепенно выработал инструментарий, и будем работать по другим ЛОМам противника. Уже работаю, если честно. И в целом я уже вижу позитивный результат. Инструмент, технология работает. Для меня Шарий был как подопытный. Может, это обидно для него звучит. То есть я на нем ставил эксперименты. На самом деле шансов выиграть в противостоянии у него не было, потому что он никогда не занимался научным подходом в своей работе. А я все-таки пытаюсь перевести информационную войну в какую-то, можно сказать, научную сферу.

— Сделать ее системной, а не просто на эмоциях?

— Конечно. Любая система, даже самая плохая, поборет не-систему.

— А вот такой вопрос. Как считаете, для российского информационного поля все-таки кто опаснее – более-менее явные информационные противники, как тот же условный Арестович или все-таки такие, как Шарий, которые, в принципе, кажутся своими?

— Неявные, конечно, это всегда было известно, что открытый враг не опасен в информационном пространстве. Открытый враг опасен на фронте. А неоткрытый опасен везде — и на фронте, и в информационном пространстве. Это тоже своеобразный фронт на самом деле. Когда человек несет свои нарративы, прикрываясь тем, что он… ну не патриот, хорошо, а якобы борется вместе с тобой в одних рядах, его вранье воспринимается как что-то правдивое. А когда враг про тебя какую-то чушь несет — это ж враг. Одним из элементов переработки по Шарию было то, что нужно было показать, что он враг, агент ЦИПСО. Если вы обратили внимание, в каждом материале о нём я говорил: “агент ЦИПСО”, “агент ЦИПСО”. Постепенно это стало уже синонимом Анатолия. Это тоже работа, технология, как говорится, ничего личного.

— Раз мы говорим о ваших противниках по ту сторону. Вот тот же Арестович. Как вы расцениваете периодические его заявления, такие, знаете, философские, о том, что на самом деле Украина очень многое делает неправильно, обижает русских, обижает православных? Сейчас это актуально. Буквально накануне он выступил с очередным интервью по этому поводу, что это очень плохо характеризует украинскую государственность. То есть с явной критикой политики Зеленского выступил. Это что такое? Это прорвалось у него или это некий реверанс в сторону каких-то возможных сил? Или это продуманный шаг, опять же согласованный с Офисом Президента Зеленского?

— Однозначно это продуманный шаг. Однозначно это согласовано с Офисом Президента, потому что иначе это бы просто не выпустили. А все-таки это выпустили, до сих пор против него никаких санкций от руководства страны нет.

— У него и до этого были какие-то такие выступления изредка.

— Он пытается бороться за аудиторию – за русскоязычную аудиторию, за православную аудиторию, которая, естественно, считает себя обиженной на Украине. А они стоят накануне выборов. Пока их не отменил никто, наоборот, американцы хотят, чтобы выборы прошли. И есть такая информация, можно считать, что она логичная, в принципе, ничего ненормального в ней нет: его готовят в лидеры юго-востока Украины на замену тому же Медведчуку, тому же Бойко, чтобы он подмял под себя этот электорат, выступая якобы их защитником, на самом деле обманывая их. Он же очень хороший актер, и он играет свою роль. Для Зеленского он свой, он понятен. Что тот актер — что этот актер, обманывать людей — это нормально. Он профессионально это делает. Он этому очень долго учился. А эти его пренебрежительные к обществу заявления говорят о том, что он, во-первых, считает себя выше всех, самым умным…

— Самовлюбленный.

— Самовлюбленный, да. Это на самом деле показывает его будущую слабость. Человек, который недооценивает противника, а себя переоценивает, всегда проиграет. Анатолий, когда пытался работать по мне, тоже пошел так: “Да я его сейчас одной левой!” А не подготовился. А я честно говорю: к тому сражению, которое началось в конце августа – начале сентября (в последние дни августа, по-моему, Анатолий впервые начал по мне работать), я готовился в течение месяца. Срисовывал его психологический портрет, смотрел его реакцию на те или иные действия, чтобы, таким образом, нарисовать алгоритм работы, которую постепенно начал. Здесь на примере я показал, что любая системная работа, пусть даже такого бестолкового человека, как он считает, как я, оказалась намного более эффективной, чем несистемная работа гения из Барселоны.

— Кстати, вы упомянули о Викторе Медведчуке. Буквально вчера вышла статья в “Известиях”, сегодня о ней уже стали говорить.

— Читал, да.

— Достаточно интересная аналитическая статья Виктора Медведчука, все ее обсуждают, и в том числе обсуждают финальный абзац, в котором он говорил, что партия мира на Украине задавлена, и это очень плохо; было бы неплохо создать новую партию мира, раз старая себя дискредитировала либо была просто уничтожена на нынешней Украине. Как вы расцениваете эти заявления из уст этого украинского политика?

— В целом это выглядит с его стороны абсолютно логичным. Ничего нового он не сказал. То, что он делал примерно на Украине, то же самое предлагает делать дальше. Единственно что, насколько я понял из его статьи, возможно, я менее внимательно, чем кто-то, читал, но мне кажется, внимательно. Уже дискуссия развернулась внутри информационного сообщества, что Медведчук предлагает какое-то новое государство Украина, которое будет якобы пророссийским, и это очень вредно. Не знаю, я не нашел в его статье ни намека на государство Украина. Я нашел немножко другие вещи. И я в своем блоге уже сделал небольшую пометку о том, что я там нашел. Давайте вспомним первые числа февраля, март месяц. Подавляющее большинство украинских политиков, даже те, которые входили в партию Медведчука, открыто встали на сторону Зеленского, в антироссийский лагерь.

— В том числе мэры городов.

— Да, да, да. А я знаю, что в свое время с этими людьми Москва даже вела переговоры. Они обещали, обещали, а потом предали. И в данном случае любая консолидация сил противника вредна. И все, что вносит раскол в ряды противника, это с нашей стороны полезно. А по поводу того, какой будет Украина по итогу войны… Ну уж точно не Медведчук это будет решать 🙂.

— Ну да. И сможет ли Медведчук с его достаточно негативным опытом строительства тех или иных проектов возглавить некое новое обновленное прогрессивное движение…

— Насчет движения не знаю. Я просто к тому говорю, что не Медведчук будет решать послевоенное устройство Европы. Давайте вспомним Ялтинскую конференцию. Кто там решал? Три человека! А все остальные государства, которые там будут… Польша. Будет Польша? Будет. Какая граница? А вот так. И так далее. То же самое будет по итогу этого большого противостояния. Это же противостояние не между Украиной и Россией. Это гражданская война заканчивается на постсоветском пространстве, а основную борьбу ведут условный Запад и Россия. И по итогу этой войны будет чертиться новая карта Европы. Лично мое мнение, что по итогу никакой независимой Украины уже не будет. Это мое личное мнение. Но это не отменяет полезности действий Медведчука по направлению к консолидации антизеленсковских украинских политических элит. И если кое-кто этого не понимает, они просто недалекие люди.

— Тут главное, как говорится, все яйца в одну корзину, в данном случае в медведчуковскую, не складывать. Давайте тогда поговорим о более глобальном приближении. Сейчас активно дискутируется: новое вооружение дадут, уже западного образца, и в первую очередь, танки. А для чего нужны танки? Для того чтобы наступать, в первую очередь. Как думаете, 20-го числа одобрят в Рамштайне эти танки — Челленджеры, Леопарды немецкие?

— Пока всё идет к тому, что одобрят.

— И к чему это может привести в ближайшие месяцы?

— Они же уже не скрывают. Они очень надеются снабдить украинскую армию вооружениями, которые позволят им весной провести наступательную операцию. Этого никто не скрывает. А для проведения наступательной операции, безусловно, нужны танки. Их, очевидно, не хватает на фронте у всушников. Я общаюсь с ребятами на Сватовском направлении, которое для них является второстепенным. Зачастую у них проблемы в том, что у нас есть танки, а у них там танков нет. Ребята пишут, как они опорник берут: выходят Т-90, в лоб РПГ-7 его ж не возьмет, хоть стреляй, хоть не стреляй. Он на 500 метров встал и начинает разбирать этот опорник на запчасти, по кирпичикам. Выстрелил боекомплект, мало — следующий подъехал, еще выстрелил. Хватит? Все, подошла штурмовая группа, заняла оставшееся — там ничего живого по сути нет. Так вот, на днях был случай, мне ребята рассказали, которые брали опорник. Украинцы же на опорниках видят, что происходит с предыдущими товарищами. И понимают, что их судьба уже едет, вон Т-90 едет к их опорнику. И они, как видят, что на их опорник едут, дружно ноги в руки и в тыл. Тактическое отступление. Но все равно двоих догнал снаряд.

— Конечно, танки им нужны. Их дадут. А дадут в каком количестве? Знаете, все время вбрасываются различные моменты, в том числе и в западных СМИ. Одни говорят: “Да, мы будем поддерживать Украину, сейчас дадим им вообще всё, много миллиардов денег и т. д.” А другие западные аналитики пишут: “Ну, понимаете, у нас у самих мало оружия. Мы дадим им символически одну роту и тем самым исполним свой долг”. А как в реальности? Готов ли Запад, Европа и США, по полной программе обеспечить?

— Если бы они были уверены, что это даст окончательную победу над Россией, они бы, безусловно, это отдали. Но в том-то и проблема, что они не уверены, что это решит исход войны. Они боятся остаться безоружными, даже не против России, а против Китая. Основная-то война у американцев не против России, а против Китая. Они воюют на два фронта. Пусть второй фронт пока еще не стреляет, но они в голове держат эту войну. И если остаться без вооружений, а быстро они не могут наладить производство вооружений, и не выиграть одновременно войну против России, для них это худший из вариантов. Именно по этой причине они пытаются поставками вооружений все-таки удерживать ситуацию хоть как-то, чтобы Россия быстро не выиграла, и одновременно с этим решают проблему быстрого перезапуска своего ВПК, чтобы уже к основной схватке с Китаем у них ВПК начал работать. Поэтому я не думаю, что сейчас очень много им дадут, и это каким-то образом глобально может что-то порешать.

— Но тогда вопрос возникает: определенная неспешность в проведении СВО с нашей стороны или в поддержке обороняющейся Украины с их стороны. Вот эта неспешность — они дают по чуть-чуть, мы потихоньку переформатируем наше военное присутствие и вообще военное строительство. Оно больше на руку кому — России или Западу?

— Плюсы и минусы есть у всех. Мы экономически намного сильнее Украины, но слабее Запада. С другой стороны, мы менее зависимы от глобальных рынков, и 2022 год это показал, устойчивость экономики.

— Никто не ожидал.

— Никто не ожидал, честно. Тем не менее это факт. Оказалась намного более устойчивой, чем ожидалось. Более того, поддержка России со стороны, пусть пассивная, а не поддержка Запада – это впервые такое было, что 3/4 мира не поддержали Запад, то есть европейские страны, США и бывшие доминионы Великобритании – Австралия, новая Зеландия, Канада. Все, пожалуй. Япония. Ну, Япония так — она в стороне вроде бы. Даже Южная Корея – и то…

— …с оговорками.

— То есть “бабло мы все равно с Россией делим, а в остальном, конечно, мы поддерживаем”. Весь остальной мир не поддержал. Более того, многие страны открыто сказали: мы на стороне России. Впервые такая конфигурация сложилась по итогу развала Советского Союза с 1991 года. Это вообще новая ситуация. Этого не было никогда. Этого тоже мало кто ожидал. Американцы точно не ожидали, что, например, президент Байден поедет в Саудовскую Аравию, а его там демонстративно опускали и послали на три веселые русские буквы. Никто этого не ожидал! А это факт, это все есть!

— Все это признаки меняющегося миропорядка.

— И отсюда, с одной стороны, да, было бы здорово закончить войну быстро. Но опять же, мы понимаем: быстрое заканчивание войны – это количество человеческих жизней. Можно один и тот же опорный пункт штурмовать, потеряв 10 человек, а можно 100. Можно быстро нанести Украине поражение? Можно. Легко? Трудно. Цена? Высокая. Но человеческие жизни, я смотрю по всей кампании 2022 года, стоят во главе угла. У нас очень много проблем. Много в армии проблем, это факт, это никто не скрывает. По крайней мере, мы, блогеры, не скрываем. Это есть. Мы все выкладываем, пытаемся решить в лучшую сторону. Но они есть. А если сейчас быстро закидать мясом Киев… Можно. Но кто готов? Я лично считаю, что это будет неправильно. Это может только привести к внутреннему взрыву в России. Соответственно, Россия, я думаю, будет, не спеша, готовить армию к наступлению. Я думаю, будет еще наступательная операция зимой. А основные события, надеюсь, переломные окончательно, будут развиваться весной-летом текущего года. К этому все готовится. Готовится армия, готовятся вооружения, ВПК подымается, то есть производство снарядов, боеприпасов. Все это делается. Конечно, хотелось бы быстрее. Но как получается, так получается.

— Да, жизнь вносит свои коррективы. Скажите, успешный штурм Соледара и продолжающиеся боевые действия вокруг Артемовска — это предвестники того самого зимнего или весеннего наступления или это скорее инерция предыдущего этапа СВО, как вы считаете?

— Это предвестники. Любая отвлекающая операция по сковыванию резервов противника всегда начинается раньше, чем основная операция. Соледар, Артемовск и все, что будет на том направлении, — это все отвлекающая, сковывающая операция, которую очень неплохо выполняют ребята из “Вагнера”. При этом они не только сковывают резервы противника, уничтожают их, перемалывают буквально — они еще и города при этом берут. Это, как говорится, работа по максимуму. А основная операция, я думаю, еще впереди. Очень надеюсь, что скоро.

— После осенних перегруппировок все говорили: вот сейчас Украина еще нарастит резервы, кстати, те, о которых вы говорите, и начнет куда-то бить. Либо в глубь Белгородской области, либо дальше пойдет в ЛНР. В итоге этого не произошло, в том числе, наверное, из-за успешных действий под тем же Соледаром и Артемовском. Но останутся ли у них силы на какой-то контрудар сейчас, чтобы сделать превентивное контрнаступление до того, как наши пойдут вперед?

— По поводу срыва планов ВСУ я бы немножко дальше ещё пошел. Давайте вспомним героическую, я считаю, оборону Красного Лимана. Там были добровольцы из СОБРов. У них [ВСУ – Прим. ред] в планах был глубокий охват – и Сватово брать, и дальше идти на Старобельск. То есть они планировали вообще север Луганской Народной Республики захватить. Все это они планировали. Хотели отбить обратно Северодонецк, Лисичанск. Все это у них в планах было. Но сломила сопротивление стойкая оборона наших ребят сначала в Красном Лимане, где они очень медленно прогрызали нашу оборону, но потеряли темп и дали возможность уже и перебросить туда мобилизованных, и перегруппироваться. И они уже застряли на этой линии перед Сватово – Кременной. Они тоже пытались их взять на протяжении всего ноября. И там тоже очень много резервов они оставили и времени, самое главное. Ушли в распутицу, а потом уже начался Соледар и Артемовск, в основном. Это все вместе. Это не только Соледар – Артемовск, это работа очень большого количества людей. Они пытались это сделать, но не смогли.

— Будем надеяться, что у них ничего не получится. А если все-таки рассуждать о возможных направлениях большого будущего наступления. Разные высказываются периодически версии. Мы, наверно, тоже не будем к какой-то одной склоняться, опять же в целях информационного тумана. А какие могут быть? Например, три основных?

— Я бы даже сказал, два, потому что три — это много. Сейчас многие говорят: из Белоруссии. Нет, из Белоруссии сейчас не будет. Любой человек, который знаком с белорусскими реалиями, и внутриполитическими, и географическими, понимает, что там пока ничего ждать не стоит. Единственный момент, когда из Белоруссии можно будет наносить удары, – это когда уже по итогу многих сражений, для нас только победных, надеюсь, украинская армия посыпется. Чтобы минимизировать возможность захвата украинских земель поляками, оттуда нужно зайти и отрезать возможность полякам уйти дальше в центр Украины. Вот это единственный момент, в котором я бы делал ставку на Белоруссию. Еще один момент. Когда мы будем освобождать север Левобережья, удар в тыл этой группировке тоже очень хорошо из Белоруссии со стороны Гомеля смотрится. Но это не перспектива ближайших месяцев. А все остальное — это два ключевых направления: условно Харьковское направление и Запорожско-Угледарское направление. Потому что по центру Донбасс. Мы знаем, что противнику наступать на конгломерацию Донбасса в нынешних условиях — это самоубийство. Естественно, он не будет. Нам в лоб бить — это тоже не самое правильное. Мы обходим этот главный укрепрайон противника либо с севера, либо с юга. Соответственно, одно из этих двух направлений будет главным.

— Мы с вами говорили о том, что Россия опять, как много раз в своей истории, сосредотачивается, подготавливает в том числе все эти действия. И вы лично очень сильно приложили руку к этому. И за это, кстати, вас критиковали некоторые, в том числе тот же самый упоминаемый сегодня Шарий. Сбор средств на экипировку для военнослужащих. Развитие инсинуаций. На каком этапе сейчас? Все ли деньги уже потрачены на обмундирование?

— Деньги потрачены все. Почему задержка с отчетом. Я мог бы частями отчитываться, но чтобы не было путаницы, я жду последних актов передачи этого обмундирования личному составу. Уже можно не скрывать, основная масса этого обмундирования пошла в 1-ый и 2-ой армейские корпуса, соответственно ЛНР, ДНР. Сейчас они уже вошли в состав вооруженных сил Российской Федерации. Сейчас последняя партия буквально развозится. Как только последние акты будут у меня на руках, я их все выложу у себя в Телеграм-канале, целой отдельной папкой, как я и обещал, и даже больше. Я обещал по-другому отчитаться, но я просто выложу все оригиналы актов, зачеркнув те данные, которые желательно не разглашать. Все они будут у меня на руках. И я, как и обещал… Я всегда держу свое слово.

— Ну что ж, мы будем ждать и, надеемся, ваши клеветники будут посрамлены.

— Обязательно. Даже не сомневайтесь.

— Не будем сомневаться. Знаете, какой вопрос хочу задать? Информационная борьба ведется силами самых разных субъектов. Есть государственные органы; те, кому это положено по их, скажем так, предназначению — медийные холдинги, всевозможные Think Tanks и так далее; профильные департаменты различных служб; блогеры, сообщества, сетки, может быть, блогеров и так далее. Но, честно говоря, на начальном этапе СВО много было претензий, в первую очередь, к государственным органам, к тому же профильному департаменту Минобороны, что недостаточно оперативно, недостаточно креативно, недостаточно последовательно, что ли, реагирует на определенные инфоповоды — обмен пленными, отход или, наоборот, наступление правильно подать. Украинцы под руководством западных кураторов перехватывали именно медийную повестку. Как сейчас? Как считаете, что-то изменилось? Учимся на ошибках?

— Да, безусловно, что-то изменилось, безусловно, учимся и даже иногда побеждаем. Но в целом, действительно, проблем еще хватает. Я больше по информационной политике — я вижу тяжеловесность государственного аппарата, как он трудно перестраиваемый, а в некоторых моментах вообще неперестраиваемый. И по этой причине многие направления, которые должна бы вести какая-то государственная служба, приходится вести в том числе и мне. Ну, ничего, оно работает, взаимодействие есть. Самое главное — они не мешают. Вот это самое важное, за что я им благодарен: не мешают. И не только мне. Я общаюсь с другими людьми: если ты не ведешь какую-то антигосударственную политику, риторику — тебе не мешают. Пожалуйста, делай, как ты считаешь нужным.

— То есть информационная ЧВК – это уже в принципе реальность?

— Это уже реальность, которая создана.

— У вас много партнеров, скажем так, в этой работе? Да, в своей студии вы один, а с кем вы общаетесь?

— Тут такая очень скользкая тема. Конечно, я не могу все рассказать.

— А что такое, есть конкуренция? Не хотят сотрудничать?

— Нет, нет. Я не могу вскрыть все карты. Работа ведется, систематизируется по многим направлениям, причем по многим направлениям достигнуты уже положительные результаты. Я думаю, что за 2023 год мы нарастим их и качественно, и количественно. И это уже видно — в медиасфере точно, но даже отражается и на фронтах в какой-то степени. А на 2023 год планы у нас очень грандиозные. Если нам хотя бы наполовину удастся их реализовать, это будет… Скажем так, в России этого еще не делалось. Даже некоторые направления на Западе, на которых они продвинулись намного дальше нас: некоторые планы, которые уже составлены в моей команде, идут дальше, чем то, куда продвинулись американцы. Если нам это удастся, это будет очень здорово. Я не люблю хвастаться заранее.

— Хорошо, ну, как будет, так и увидим, я думаю.

— Нет, не увидите. Увидите результат. Это такая работа, которую не видно. Хотя результат виден. Просто непонятно, откуда он появился. Раз – и результат. А с чего он появился? Карты так сошлись, звезды так совпали.

— Вопрос, который я задаю в разных интервью многим людям, которые задействованы в информационном, может быть, даже идеологическом обеспечении национальных интересов России. Когда мы освещаем СВО, говорим о внутренней ситуации, о международной ситуации, мы в первую очередь, ну вот я как журналист крымского канала обращаюсь в первую очередь к крымской, к российской аудитории. Я обращаюсь в своей работе к аудитории, может быть, там же на Украине, но изначально к тем людям, которые готовы нас слушать. Но в результате многолетней обработки этой тоталитарной практически антироссийской пропагандой люди, которые в свое время были вполне лояльны к России, ко всему русскому, были русскими зачастую, сейчас агрессивно не приемлют любые идеи, которые исходят от нас в широком смысле. Как до этих людей достучаться? Мне кажется, их становится все больше и больше там.

— Уже, наверно, не больше. Максимального пика это достигло где-то в мае, на пике нашего отступления из северной части Украины. Соответственно, истерия на той стороне возрастала.

— Можно ли убедить такую аудиторию?

— Это все технологии. Все это решаемо. Более того скажу: технологии по решению этой проблемы уже не просто разрабатываются, во многом уже разработаны. Для меня это с профессиональной точки зрения – работа. Любая аудитория, даже которая тебя люто ненавидит — это, так сказать, сырье. Я прошу прощения у людей, которые могут обижаться на слово “сырье”. Я могу любой другой эпитет [использовать]. Это как глина, из которой можно слепить, даже если она тебя ненавидит. И некоторые инструменты, которыми мы работаем, работают в том числе и с этой глиной, которая нас ненавидит. Тут же ж важно понимать, как эта глина реагирует на любые твои действия. И если ты хочешь получить от нее нужный результат, тебе не обязательно, чтобы она тебя любила. Тебе нужно правильно ее понять и, соответственно, дать нужный толчок в нужном направлении, чтобы она сделала то, что тебе нужно. Это трудный инструментарий, он создается.

Конечно, проще работать со своей аудиторией, которая тебя понимает. Главное чтобы ты ее правильно понял. Мне проще, потому что я долго был в той аудитории. Мне проще ее понимать. Поэтому мне легче эти вещи делать. И тот опыт, который у меня был с конца 80-х – 90-х, когда я был упоротым националистом, мне сейчас очень большую пользу приносит, потому что я понимаю, как они мыслят, я понимаю, что у них в головах, и, соответственно, я понимаю, как правильно работать с этой массой людей, которая нас ненавидит. В том числе многие инструменты, которые сейчас уже созданы (подчеркиваю: не создаются, они созданы и уже работают), показали эффективность работы в том числе на эту аудиторию.

— Вы, кстати, интересный факт своей биографии упомянули!

— Так я его первый раз упомянул в мае 2014 года. Если вы читали внимательно мой ЖЖ…

— Наверно, не очень внимательно. Я слышал краем уха… А как так получилось, что вы, выросший в советской Украине, стали упоротым националистом в конце 80-х и почему вы преодолели эти заблуждения?

— Советская Украина была разная. Вы, насколько я знаю, одессит. Там была одна советская Украина, во Львове была другая советская Украина, в Сумах была третья советская Украина. Они вроде советские, но все три Украины были очень разные. И соответственно, разные проблемы были внутри этих регионов. И люди жили с разными мозгами. А когда распался Союз, это стало еще более турбулентным.

И по молодости я многие вещи… Единственное, что у меня не менялось в течение жизни – это цели и задачи. Я всегда хотел, и еще в молодости поставил цель: счастье своего народа и своей земли. И когда я считал, что это вот там, я шел по тому пути. Когда я понял, что это неправда, это не так, я просто изменил путь. Но не цели. Я везде это все время говорю и подчеркиваю.

А что было переломным моментом… Это, наверно, после первого Майдана. Я был комендантом сумского Майдана 2004 года. Я его создавал там. А когда вернулись и пришли к власти те люди, которые были старше меня, например, Лев Медуница – был у нас в Сумах такой депутат Верховной Рады, это старшее поколение, которое нас учило национализму, когда я увидел, как они возвращались из Канады, из США и на многие мои вопросы (“Это же нам не на пользу!”) они отвечали: “Это не твоего ума дело, делай вот так”. Я говорил: “Нет, подождите. Как это не моего ума дело? Это моя страна, в конце концов, здесь живут мои дети. Не моего ума дело? А за чьи мы тогда интересы вообще боремся? За того дядю, которого я не знаю, и который неизвестно какие планы имеет? Нет, извините, мне нужно счастье моего народа”. И когда я понял, общаясь с ними между Майданами, что они из себя представляют, я не поменял своих взглядов, не поменял своих целей; я просто поменял дорогу и тех людей, соратников, с которыми я иду. А дорога у меня одна. Просто я, как и любой человек, мог заблуждаться. Просто ума хватило в этом разобраться.

— Понимание Родины и народа, получается, у вас тоже изменилось, стало более широким?

— Да. У меня деды воевали. Для меня это святое.

— То есть вы вышли из этого узкого националистического понимания…

— Ума хватило. Далеко не у всех хватает ума. Мне дали критическое мышление. Я со своим критическим мышлением в этом разобрался. И уже когда начинался второй Майдан, я был ярым противником, пытался с этим бороться. Полгода воевал по сути в тылу у противника. То есть могли схватить в любой момент, бросить в застенки, как и любого, кто боролся с тем режимом. Уехал я из Украины, по-моему, в последних числах сентября 2014 года. А до этого вел активную подрывную деятельность против на тот момент режима Турчинова-Порошенко.

— Об этом, наверно, я вас и спрашивал, когда говорил о тех миллионах уже людей, которые нас ненавидят, причем среди них активных, тех самых свидомых активистов все равно меньшинство. А большая часть — это люди, которые либо поддались пропаганде, либо под давлением всех этих трагических обстоятельств, которые происходят последние девять лет…

— Да последний год.

— …они озлобились и так далее. Вот как к ним достучаться потом, как мы все надеемся, после победных этапов СВО? Как потом этих людей умиротворить? Как их привести к нормальной жизни, вернуть их в нормальное психическое, психосоциальное состояние, чтобы они повторили ваш, например, путь?

— Для начала нужно правильно разобраться в сути проблемы. Мне очень не нравится, когда, например, с нашей стороны военкоры и прочие употребляют всякие неприличные эпитеты в отношении украинских военных и так далее. Да, там есть преступники, безусловно, их там много. Но “свинорез” и так далее — это не то что режет уши, это просто преступление, я считаю, перед информационной борьбой. Я здесь всегда привожу им пример. “Да ты вот такой бывший националист!” – “Вот Евгений Пригожин, создатель ЧВК “Вагнер”. Вы же его уважаете?” – “Да, уважаем”. – “Вы от него хотя бы раз слышали такое? А на Новый год он принес пленным мандарины”. Он подчеркнуто вежлив. И он когда-то сказал: “Мы тут друг другу кости поломаем, они срастутся, и вместе пойдем бить вот тех”. Потому что мы один народ, мы в конце концов договоримся. И мы должны понимать, что это гражданская война, отложенная гражданская война. Ну так сложилась политическая ситуация, что в XX веке гражданская война быстро сожгла всё и быстро вылепила что-то единое в конечном итоге — Советский Союз. Здесь сейчас лепится то же самое, что и сто лет назад, но уже 30 лет или 25 был разрыв. Нам дали вырасти новому поколению противника, поэтому нам тяжелее. Тем не менее, как и любая гражданская война, она должна закончиться победой одной из сторон. Именно по этой причине я и говорю, что по итогу, скорее всего, государство Украина должно исчезнуть с карты мира. Если будет по-другому, это не будет нашей окончательной победой.

— Но если речь идет именно о государственном образовании…

— Я же говорю: государство. Не понятие “Украина”, не жители Украины. Оно само потом трансформируется в нечто иное, потому что современная глобализация вообще уберет понятие “национальность”.

Что такое национальность? Она возникла по итогу перехода в капиталистический мир. А сейчас, кроме того, что у нас идет гражданская война, еще и кризис этого капиталистического мира. И абсолютно новая общность — мы сейчас не знаем, какая она будет —  она будет другой. И, соответственно, все эти национализмы уйдут.

Посмотрите на Запад: они же тоже от этого уходят. Это неизбежно. Они просто по инерции еще эксплуатируют эту идею и пытаются нам нагадить. Это все уйдет. Поэтому внимание надо акцентировать на том, чтобы мы построили какой-то позитивный образ для жителей, общей причем, нынешней России, нынешней Украины, я считаю, и Белоруссии, и Казахстана, и других, может быть, территорий, вокруг которого можно строить наши планы. Как только люди, которые дрались между собой, убивали друг друга, увидят для себя полезность этого общего образа полезного, хорошего, позитивного будущего, всё это уйдёт, как и в любой гражданской войне. Сколько людей было убито в Гражданскую войну 1917-1921 годов! По разным оценкам, до 5 миллионов человек погибло. Ну, не все на фронтах, безусловно.

— Были эпидемии. Уйма народу, будем говорить.

— Потери были более чем на порядок выше, чем сейчас. И тем не менее уже в Великую Отечественную через 20 лет уже — не единым фронтом, но те люди, которые боролись друг против друга, зачастую сидели в одних окопах. Не все. Краснов, Шкуро и прочие воевали за фашистов. Тем не менее эти раны во многом были залечены. А потом, после Великой Отечественной войны, в 1945-м это вообще забылось. Поэтому все это пройдет.

А с нынешними технологиями… Я в таких случаях привожу пример, как перешить мозги. Вы поймите, если они смогли перешить ложью мозги этих людей за 8 лет, то мы своей правдой сможем их перешить обратно намного быстрее. Потому что правду намного проще людям доносить, чем ложь, и доказывать, что ложь – это правда. А с учетом того, что мы с ними одинаковые… Это показали те же боевые действия. Такие же упорные ребята там в окопах сидят. Вы извините, когда говорят: “Вот, там трусы”. Да кто там трус? Летчики ВСУ — они смертники! А летят, бомбят на сверхмалых высотах. У них нет шансов катапультироваться, 5-7 вылетов – и все, гарантированно убит. И летят! А в окопах сидят!

Нет, мы одинаковые. И Пригожин это показывает, что мы одинаковые. Нам проще договориться, чем американцам объяснить, что жители Украины такие же, как и они. Тем более что сколько раз они их кидали! На самом деле это все технологии. А с учетом того, что у них некритическое мышление, это уже показали предыдущие 8 лет, мы перешьем. Это технологии, они сейчас разрабатываются, я вам гарантирую.

Это как раз не главная проблема. Главная проблема — создать образ позитивного будущего, его еще некоторые называют идеологией. Можно назвать и идеологией, вокруг которой соберутся эти осколки. Как только это будет создано, все остальные проблемы очень быстро распадутся.

— Но ведь этот вопрос возникал за все последние 30 лет. Но сначала была жесткая установка “Никакой идеологии, мы просто зарабатываем деньги”, а сейчас просто нужда толкает наше общество, в том числе его элиты, к выработке какой-то идеологии.

— Никуда мы не денемся.

— Я так понимаю, что вырабатываться она будет с колес.

— Она по-другому не может выработаться. Она должна созреть. Люди должны ее выстрадать.

— И придумает какой-нибудь условный Вольтер…

— Не придумает. Когда я узнаю от своих источников, что есть группы людей, которые за гранты российского государства пишут идеологию России… Деньги на ветер.

— Или кому-то в карман. 😄

— С точки зрения государства – на ветер. Но понятно, что в карман. Я улыбаюсь, говорю: “Вы уверены, ребята, что вы получите тот результат, который запрашивается?” Ну, те люди, которые пишут, – понятно…

— Ну что что ж, у нас не так много времени. Давайте перейдем к такой не совсем благодарной теме, как прогнозы. 2023 год у нас только начался. Можно ли прогнозировать, что за этот год активная военная фаза противостояния на Украине завершится, как вы думаете?

— Вероятность есть, но очень маленькая. Маловероятно. Если зимнее наступление будет успешным, и мы в весенне-летнюю их добьем, к осени они рассыпятся. Но это очень маловероятно. Зная, какие проблемы еще есть в российской армии, понимая возможности противника, я думаю, что такого сценария они не допустят.

— Понимая возможности и противника, и того, кто непосредственно его поддерживает.

— Конечно. Для меня противник – это Запад. А украинцы, которые там на фронте – это обманутый инструмент этого главного противника. А вот 2024 – это вполне реальный срок.

— Как вы считаете, в этом году, в 2023, будут ли попытки расширить конфликт с глобальным противником, опять же чужими руками, только на другом фронте? Есть такая опасность?

— Скажем так. Для нас это не опасность. Для нас это, наоборот, плюс. Если американцы, например, схватятся с китайцами, например, где-нибудь в Тихоокеанском регионе, однозначно будет частично отвлечено внимание. А с учетом того, что для них Китай — это основной противник, соответственно, и часть вооружений туда пойдет, и всего-всего-всего, я думаю, что любое расширение, если мы не считаем на соседней территории — Беларусь, Закавказье — это наши территории, которые временно мы…

— …Средняя Азия.

— Средняя Азия, да. Если не вот эти, то всё остальное нам в плюс, потому что это рассеивает внимание противника. Все, которые наше приграничье, которые могут оттянуть наши силы, нам в минус. Поэтому тут надо смотреть, о какой конкретно территории идет речь.

— Если говорить о Китае. Китай демонстрирует очень осторожную политику, несмотря уже на гораздо более явно декларируемые цели “одного пояса — одного пути”, собирания какой-то своей сферы влияния — мы же это видим. И Си Цзиньпин тут более откровенен, чем предыдущие китайские лидеры. Но тем не менее они действуют крайне аккуратно. Они присматриваются, стараются — где-то переговоры, дипломатия. И явно нас не поддерживают. Крым-то не признали до сих пор официально!

— Явно они нас поддерживают, это как раз неправда. Я знаю реальную ситуацию, многие вещи я не могу здесь озвучивать, чтобы они не помешали нашим. Они очень явно нас поддерживают, и не только дипломатически, но и вполне себе технологически. Проблема-то простая: всегда лучше подносить снаряды, чем самому стоять за пушкой, за орудием и наводить на противника. Сейчас ситуация какая: они нам подносят снаряды, помогают нам сражаться с противником, но за артиллерийским орудием стоим мы и рискуем жизнью мы. Конечно, они не стремятся занять наше место, чтобы мы им подносили снаряды, а они стояли за орудием. Это логично. И опять-таки, это китайская философия, они так себя ведут всегда. Как раз ничего неожиданного здесь нет. Тем не менее мы союзники в данной войне.

— Ну да, не просто попутчики.

— Нет! Мы союзники. У нас одни цели: ослабить влияние коллективного Запада. Цель у нас здесь одна. Что будет потом – будет зависеть от конфигурации мира. Сейчас мы союзники однозначные и безвариантные.

— Хотел узнать ваше мнение насчет глобальных международных институтов, таких как ООН, например. Вы как считаете, ООН уже всё или есть шансы реанимировать?

— Нет, ООН уже всё, потому что ООН – это структура, созданая по итогу Второй мировой войны, как подведение итогов Второй мировой войны. А сейчас это противостояние – это полная разборка и сборка мира на новых принципах. Соответственно, новые принципы потребуют новых институтов.

— Новые принципы пока только формируются.

— Как Лига Наций стала итогом Первой мировой, потом она распалась по началу Второй мировой, точно так же мы видим распад этой системы, где одним из инструментов является ООН. Они не работают.

— А работа российских внешнеполитических ведомств или частных, может быть, структур на внешнеполитической арене в таких регионах, как, например, Латинская Америка или Африка, вы считаете, сейчас уместна? Многие критикуют: “Зачем тот же Пригожин в Африку лезет, только силы распыляет? Зачем нам с Мадуро ручкаться в Венесуэле?” и т. д. Как вы считаете, поможет ли нам этот условно третий мир в пересборке мировой системы или нет? Нужно ли вообще России отвлекать на это свои силы и внимание?

— Конечно, уместно. Более того, это очень важно. Давайте вернемся к той части нашего разговора, когда я сказал, что у нас уникальная ситуация за последние 30 лет – нас поддерживает три четверти мира. Пусть в пассивном виде, но поддерживают. Если, например, наши ЧВК уйдут из Африки, то эти десятки стран перебегут в лагерь США и Запада и будут их поддерживать. Если мы уйдем из Латинской Америки, не будем поддерживать того же Мадуро и не будем создавать антиамериканский пояс, который уже по сути создан… Вот вчера буквально Мадуро заявил о том, что он ведет переговоры с новым президентом Бразилии, с Колумбией, которая всегда была поддержкой и опорой американцев, с мексиканцами – с ведущими странами о создании антиамериканского латиноамериканского пояса. Президент Мексики является одним из лидеров этого антиамериканизма. Если мы оттуда уйдем, если бы мы не поддержали в свое время Мадуро, это всё не было бы создано. И сейчас вся Латинская Америка была бы против нас.

Мир любит сильных. И соответственно, если мы покажем слабость там и там… А стоимость – мы вообще солдат особо-то не использовали. Там ЧВКшников несколько сот человек и все у Мадуро. В Африке работает, по-моему, несколько тысяч наших ребят, которые по сути держат в узде целый континент, не дают ему сорваться в сторону противника. Это небольшие затраты с учетом тех результатов, которые уже получены.

— Высокая эффективность.

— Конечно.

— Давайте на какой-то положительной ноте закончим.

— Это положительная была нота.

— Еще более интересной ноте! Скажите, пожалуйста, вот Владимир Зеленский, от которого многого не ожидали в свое время, думали, ну клоун и клоун, квнщик и квнщик, проявил определенные качества. Как минимум, определенную стойкость на посту президента Украины в таких обстоятельствах. Ваше мнение: как он закончит все-таки свою карьеру? Это будет больше похоже на финал товарища Чаушеску или господина шаха Ирана? Он успеет улететь?

— Давайте смоделируем ситуацию. Тут два варианта: либо Россия падает полностью, либо Украина полностью падает. Если он дожил при этих условиях до того момента, когда Украина падает, его не пристрелили охранники, еще что-то, вариантов много — война же идет, может быть все, что угодно, бомба упала случайно рядышком — то он в принципе никому уже будет особо не нужен. Поэтому, если мы сломаем эту систему, ну, приютит его Британия, где его супруга с детьми. Все, максимум. Он британский ставленник, не американский. Кстати, американцы им очень недовольны. Ну приютит его Британия, дальше? Ну, может даже будет жить. Но он будет жить в понимании, что он потерял всё. Как артист, как комик он там уже не будет выступать — ну это ж смешно. Он потерял страну. Из-за его глупости уничтожена была Украина как независимое государство. Его там будут ненавидеть. А за это я ручаюсь. Там уже его ненавидят, а дальше будут еще больше ненавидеть. Потому что люди уже говорят: “Да блин, надо было Минские соглашения выполнять, а не вот это, нам оно нафиг не надо”. А дальше эти настроения будут все больше усиливаться. То есть его проклянут. В любом случае он плохо кончит. Наркоты он будет потреблять больше, и в конечном итоге будет передоз. До этого, может, несколько лет еще протянет. Мне кажется, это несчастливый конец, в любом случае это несчастный конец. Мне кажется, для него намного лучше, если его жизнь оборвет нынешнее военное противостояние. Я ему не желаю ни в коем случае этого. Но мне кажется, для него и для его потомков это было бы не так тяжело, чем если он выживет и будет там где-нибудь оканчивать свою жизнь в изгнании.

— Большое спасибо за то, что пришли к нам в студию, высказали свое мнение. Я напоминаю, у нас в гостях был Юрий Подоляка, блогер-миллионник, военно-политический обозреватель, автор и ведущий видеоблога “Мир сегодня”. Это была программа “#Главное”. Смотрите нас на телеканале “Крым 24” и никогда не теряйте оптимизма! До свидания.

Источник

Другие материалы по теме:

• Интервью Юрия Подоляки изданию URA.ru