Юрий Подоляка: Война на Украине — вчера, сегодня завтра (мое интервью каналу «Царьград»)

Мое расширенное интервью каналу «Царьград», в котором мы поговорили не только о текущей ситуации на Украине, но и о перспективах.

— Давайте начнем с заявлений, которые пришли Из Киева. На ваш взгляд, Ермак блефует, Ермак что-то пытается донести? До этого можно было услышать от Арестовича нечто подобное, что скоро будут сюрпризы. Однако другие источники говорят о том, что в Генштабе ВСУ, мягко говоря, скептически относятся к требованиям Зеленского. Ваш взгляд?

— Во-первых, желания и реальность – это всегда вещи далеко не взаимосвязанные. И надо понимать, что то, что говорит Ермак – это его желания. Реализация этих желаний опирается на инструментарий. И вот инструментария на сегодняшний момент у Офиса Президента Зеленского нет. ВСУ на сегодняшний момент неспособно проводить никакие мощные широкомасштабные наступательные операции, даже на уровне продвижения на 20-30 км вперед. Это уже показали события июня, мая. Были предприняты такие атаки сначала в районе Харькова, потом были такие атаки в районе Херсона, Кривого Рога, были попытки ударить в районе Гуляй-Поле… Всё это уже было. Все эти, знаете, будущие великие победы, которые закончились разгромом наступающих группировок. Причем разгромили эти группировки по одной и той же схеме: наносили удары авиацией, наносили удары артиллерией, то есть подавляли эти группировки еще на подходе. Иногда они, конечно, вступали в бой. Локальные успехи получались. Но в целом операции были провальными. В конечном итоге заканчивалось тем, что противник откатывался на исходные позиции. Когда у тебя нет превосходства в воздухе и нет превосходства в артиллерии, те небольшие количества западных систем, которые сейчас попали на вооружение Украины, не решают проблему принципиально. Да, их красиво можно использовать для информационной войны, для решения каких-то локальных проблем. Но переломить исход сражения они в таком количестве неспособны. А в больших количествах Запад их не поставляет и пока вроде бы не собирается поставлять. Вчера был “Рамштайн-4”. Сегодня утром новостей практически не было. Но к вечеру пришла новость, что основные поставки оружия будет осуществлять Великобритания. Посмотрел я этот список: там все устаревшее вооружение, которое уже давно снято с боевой готовности британских вооруженных сил. Это гаубицы L-119 – они, по-моему, уже лет 17 на складах валяются; и М109 – лет 15 они лежат на складах, давно заменены на более совершенные системы. Естественно, в количестве 36, по-моему, и 20 единиц они не могут не то что переломить исход сражения. Да, они могут внести какие-то локальные решения проблем на каком-то одном участке, но в целом решить проблему они не могут. А современные системы они поставлять не будут. Более того, сегодня был значимый момент, когда система С-400 противостояла ракетам HIMARS и сбила оба пакета, то есть ни одна из 12 ракет не прилетела по Антоновскому мосту. Таким образом, можно говорить, что С-400 показала себя надежным противоракетным щитом. Как я понимаю, теперь С-400 будут подтягиваться из глубины России, прикрывать все больше и больше важных направлений, прикроют фронт, и это сведет на нет все потуги, которые сегодня были сделаны.

— А насколько соответствуют действительности сообщения, что между Зеленским и Генштабом ВСУ, в частности, Залужным или даже без этого персонажа существуют серьезные трения, что он требует наступления, в частности, на Херсон, а всушники понимают, что мало того, что это будет провал. так еще и персональная ответственность? Здесь больше слов или уже конкретика, на ваш взгляд?

— Раскол существует. И этот тандем был обречен на раскол. Залужный – военный. И он исходит из интересов армии, то есть обеспечения ее обороноспособности, максимального усиления ее возможностей. А Зеленский – это политик. Он исходит из политических соображений, то есть ему нужно было, например, держать Северодонецк по своим политическим соображениям, чтобы дотянуть до “Рамштайна-3”. Северск держали до “Рамштайна-4”. А это все стоило украинским вооруженным силам – это уже по Северодонецку понятно и будет скоро понятно по Северску – больших человеческих и технических потерь, которые восполнить очень и очень трудно. Естественно, военный командующий Залужный против такого. Для него политические интересы не особо важны. Ему важно сохранить своё. А Зеленскому, наоборот, важна политическая составляющая, он на нее больше смотрит. Отсюда конфликт интересов, он был неизбежен. Приведет ли этот конфликт дальше к какому-то столкновению? Я думаю, не приведет. Потому что там всем курируют американцы и британцы. И для них столкновение между Залужным и Зеленским – это приговор их стратегии. Даже если предположить, что когда-нибудь этот конфликт дойдет до точки кипения, что противники не смогут друг с другом договориться, просто одного из них уберут, чтобы не было никакого раскола.

— Получается, если я правильно вас услышал, то могут убрать и Зеленского?

— Это мизерная вероятность. Я думаю, они не доведут конфликт до такого состояния, чтобы они там схватились в борьбе за власть.

— То есть будут, что называется, нейтрализовывать на подступах?

— Да, да, они будут нейтрализовывать, давать команды типа “Ша, консерва, не твоего ума дело, Залужный будет командовать войсками, потому что если войсками будешь командовать ты или кто-то из твоих клоунов, то вы проиграете войну быстрее”. Вот и все.

— В этой системе координат СБУ – это самостоятельная сторона происходящего? Или чистки, которые решил провести Зеленский, связаны, как он говорит, с массовой госизменой? Сотни уголовных дел… Опять-таки я, Юрий, хочу с вашей помощью отделить слова от реальности. Что в итоге, что в сухом остатке?

— Я думаю, что СБУ уже давным-давно не является и не должна являться каким-то центром силы. Она выполняет приказы политического руководства, конкретно Зеленского. А чистки, которые идут сегодня, очевидны и понятны: пришел новый глава СБУ – ему нужны свои руководители на местах. Соответственно, всех руководителей областей чистят. Это нормально, тут ничего такого сверхординарного нет. Но для того чтобы по-быстрому зачистить, им предъявляют какие-то серьезные обвинения, чтобы они уходили по-хорошему. Я не думаю, что это связано с тем, что они реально предавали.

— А правильно я понимаю, что у Зеленского сейчас, если говорить с политической точки зрения, нет оппонентов? То есть он зачистил поляну, контролирует ее. Плюс кураторы – британцы, американцы – помогают ему в этом. Какова внутриполитическая кухня, Юрий?

— Равносильных конкурентов нет. А их не может появиться, потому что и британцам, и американцам никакой равносильный Зеленскому конкурент не выгоден. Это вносит раскол в ряды политического истеблишмента Украины, соответственно, ослабляет сопротивление России. Тут даже не сам Зеленский подавляет. Я думаю, все инакомыслие и другие политические проекты подавляют сами же британцы и американцы, которым раздвоение власти или какие-то шатания не нужны. В условиях ведения войны, а для Украины эта война тотальная, уже давным-давно стала тотальной, никакого двоевластия быть не может. Поэтому это зачищают чисто из военных соображений.

— Если Зеленский так силен, то почему политическая целесообразность становится выше военной? Я просто хочу проследить эту логическую цепочку: генералитет понимает, что потери будут серьезные на том или ином направлении, что удержание тех или иных территорий приведет к существенным проблемам для ВСУ. Вы говорите, что Зеленскому нужен был конкретный район под “Рамштайн-3”, потом под “Рамштайн-4”. То есть политическая составляющая довлеет над военной?

— Скажем так. Тут надо не забывать, что есть еще третий полюс, причем самый важный полюс силы – это Америка и Великобритания, которые и играют эту партию. А остальные, в том числе Залужный и Зеленский, просто маневрируют в рамках степени свободы, которые дают им эти главные игроки на украинской политической карте. Они могут производить свои движения, но в рамках той свободы действий, которую им дают. Она не такая уж и большая.

— А отношения Зеленского с его партнерами, кураторами, как он говорит, союзниками? Вот смотрите: у Байдена сегодня коронавирус выявлен, до этого – ни для кого уже не секрет, что деменция прогрессирует, то он с воздухом здоровается… На самом деле этого человека порой становится жалко. Джонсон ушел в историю. Понятно, что Трасс, эта недоучка по географии, может реально стать новым премьером. Однако это уже не Джонсон и не те отношения – на мой взгляд, вы поправьте меня, если я неправ. Премьер Италии Драги, который очень активно всегда поддерживал, — тоже теперь история. Можете описать зависимость и взаимоотношения, на ваш взгляд, какие у Зеленского с теми персонажами, которые его курируют, помогают, выделяют миллиарды финансовой помощи, военной помощи? Что, на ваш взгляд, в реальности?

— Я думаю, что основные его партнеры – это британцы. Это еще до войны было видно по его визитам. Он очень много совершал визитов в Великобританию, причем, видно, что рабочих: он просто ездил за инструкциями. То есть конкретно курирует Украину Великобритания. Естественно, Великобритания полностью согласовывает свою позицию с Соединенными Штатами Америки – это тандем. Главные кураторы – они оттуда. Джонсон там будет, не Джонсон – все будет зависеть не от того, какая фигура премьер-министра Великобритании, а какая ситуация внутри Великобритании. Великобритания сейчас сталкивается с очень серьезным экономическим кризисом, как и другие европейские страны. И от того, как она его пройдет, будет зависеть, как она будет помогать Украине. Очевидно уже, что она будет основным спонсором Украины. Кстати, по итогу “Рамштайн-4”, буквально пару часов назад вышла информация, что основное вооружение все-таки поставит Великобритания, пусть и устаревшее. Все остальные практически задинамили, даже американцы.

— Как долго это может продолжаться, на ваш взгляд, эта помощь и поддержка?

— Как говорил Пуговкин в фильме “Спортлото-82”, это зависит от политической конъюнктуры. Тут зарекаться бесполезно.

— Внутри политической конъюнктуры в этих странах?

— Не только. И внешней, и как будут украинские вооруженные силы сопротивляться, и насколько они будут боеспособны, все эти факторы будут значимы при принятии решения. Об этом бессмысленно сейчас говорить.

— Давайте военную сторону рассмотрим. Я слежу за военкорами, за теми экспертами, которые выступают в наших эфирах. Сопротивление, насколько я понимаю, существенное. На ваш взгляд, так ли это и чем оно достигается, если это так?

— Знаете, в чем вопрос. Вопрос существенного сопротивления в рамках того сценария, который играет Россия. Россия играет сценарий следующим образом. Она никуда особо не спешит. Она в первую очередь бережет своих солдат. Если бы, например, была спешка, и время играло бы существенную роль, темпы наступления были бы намного быстрее. Но это естественно, стоило бы больших человеческих потерь. Российское руководство исходит из того, что своих политических целей оно достигнет измором, причем измором не Украины, а Европы. Основная-то борьба, не забывайте, идет не с Украиной, а с Европой, США, Великобританией за передел мира. Мы должны понимать, что это главное, а остальное второстепенное. Украинские вооруженные силы – инструмент. И самое важное сейчас – измотать Европу, причем экономически, чтобы она дальше уже не противилась дальнейшему расширению влияния России, в первую очередь, в Восточной Европе, за которую идет борьба.

— А есть та граница, та черта, на ваш взгляд, после которой мы можем говорить об успешности проведенной спецоперации?

— По итогу этой спецоперации не должно остаться государства Украина-не-Россиия. Вот это будет признаком успеха. Если в любом виде по ее итогу оно остается, это уже можно называть, в зависимости от того, какой кусок остается, либо частичным успехом, либо неуспехом. Я думаю, что в конечном итоге все закончится разделом Украины между, в основном, Россией и Польшей, причем поляки заберут, естественно, западную Украину, мы, я думаю, заберем центральную, восточную и южную.

— То есть Украина как таковая потеряет свою субъектность?

— Она потеряет государственность. Субъектность она уже давно потеряла.

— Да, но согласятся ли на это в Вашингтоне, Лондоне и Брюсселе? И если нет, что они могут предпринять, на ваш взгляд?

— А что, американцы и британцы согласны на то, что происходит сейчас? Их что, кто-то спрашивает? Когда начинается война, вопрос уже не в том, согласны вы на это или нет. Тут имеет значение сила. Кто окажется сильнее в военном противостоянии, тот и будет диктовать условия нового мира.

— Если вы говорите о разделе Украины, в том числе приобретении Польшей западных территорий, так называемых восточных ресов, когда это может произойти, при каких условиях?

— Я думаю, поляки будут до последнего помогать Украине  сопротивляться России. И этот сценарий будет включен, когда станет очевидно, что украинские вооруженные силы надломились и пошли по афганскому сценарию: начали просто деградировать, массово сдаваться в плен, фронт начнет распадаться. Тогда поляки включат свой план какой-нибудь, как мы включили план в Крыму, и начнут забирать те территории, которые они смогут забрать. Я так понимаю, Западную Украину, как минимум 4-5 областей, они постараются оттяпать.

— Это ближайшая перспектива? Это месяц, два?

— Нет. Нет, это не в этом году.

— Накануне министр обороны США Остин заявил о том, что сейчас противостояние на Украине переходит в решающую стадию и все союзники-партнеры по этой антироссийской коалиции должны поддерживать и помогать киевскому режиму. Опять-таки я хочу понять: здесь больше слов? Идет такой посыл в Париж, в Берлин в другие европейские столицы, дескать, вы, ребята, давайте-ка поднимайте свою пятую точку и поддерживайте, не только мы должны это делать? Опять-таки, как вы говорите, сейчас стали известны итоги “Рамштайн-4”, и Британия будет основным поставщиком. Однако почему звучит фраза именно о решающей стадии, на ваш взгляд?

— Потому что украинские вооруженные силы уже в целом произвели мобилизацию, на которую они были способны.

— То есть это максимум уже?

— Это максимум того, что они могут из себя представлять. Потому что сейчас уже вовсю утилизируется та волна, которая пришла в армию на эйфории событий апреля месяца, когда российские войска уходили из северных украинских областей. На этой эйфории очень много туда пришло записываться добровольцев, это факт. Тогда считалось, что скоро Россия будет разгромлена, “мы побеждаем”. Сейчас все столкнулись с другой реальностью: Россия, наоборот, перегруппировалась, наносит мощнейшие удары, причем несет несоразмерно минимальные потери по отношению к украинским. И это очень сильно надламливает боевой дух ВСУ. И действительно на сегодняшний момент битва, которая сейчас идет за Донбасс, это Славянско-Краматорская следующая операция – это решающий фактор. Если мы достигнем победы, нанесем им большие потери, восстановить такую же боеспособную армию Киев уже не сможет. И надо не забывать, что мы сейчас, по сути, проводим скрытую мобилизацию. То есть мобилизация не объявлена, но набран огромный контингент добровольцев. Они уже сведены в мотопехотные подразделения, им приданы танки, артиллерия. По сути, это мотострелковые подразделения второй очереди, то есть то, что формировалось, например, во время Великой Отечественной войны, когда были кадровые части Красной Армии, и потом из них формировались уже резервисты, которые потом, оказалось, сломали врагу хребет, в том числе в битве за Москву и так далее. Вот это сейчас уже приходит на фронт в большом количестве.

— То есть физическая сила в буквальном смысле, которая была необходима для нашей страны?

— Да. Она сейчас еще не до конца отмобилизована. Но в целом, я думаю, где-то к сентябрю – максимум октябрю добровольческая мобилизация достигнет своего пика. И возможности России в рамках этого неполного мобилизационного развертывания будут максимальны. То же самое сейчас у Украины. Цена этого будет, как у Сталинградской битвы. Сейчас под Краматорском – Славянском, если брать аналогию Великой Отечественной войны, происходит Сталинградская битва. Если мы сейчас ее выигрываем с большими потерями для противника, дальше восстановить ВСУ будет невозможно. Дальше они будут отступать, отступать, отступать. Быстро или медленно – это уже детали. И в конечном итоге это закончится их уничтожением. Я очень надеюсь, что политического раздела, вернее, сепаратного мира, в котором останется Украина, не будет. Насколько я вижу, руководство России это отлично понимает. И последние политические заявления, например, того же Сергея Лаврова говорят о том, что всё в Москве понимают.

— По поводу расширения географии?

— Да, да, да, по поводу расширения. “Каждый ваш ответный шаг – мы расширяем географию. Без претензий”. Сейчас без называния территорий Россия дает понять, что разговор о Запорожской, Херсонской и Харьковской областях для нее уже не стоит. Ну и понятно, что почти не стоит вопрос и по левобережной Украине и по Одессе. Ну давайте положа руку на сердце: если мы заканчиваем войну, не пробив коридор в Приднестровье, мы терпим мощнейшее политическое поражение, потому что Приднестровье сотрут в порошок. Соответственно, не пробить туда коридор мы не имеем права по итогу этой войны. И все это отлично понимают и в Великобритании, и в США, и в Киеве. То есть туда мы обязаны просто наступать и мы обязаны это все взять. Точно так же мы обязаны брать и Харьков, и мы обязаны брать левобережье и даже Киев. И даже Днепропетровск, и Запорожье. И мы опять выходим на эту линию. Мы не можем им ничего такого крупного оставить. То есть мы опять выходим на линию старой польской границы как минимум.

— Очень бы хотелось на это надеяться, потому что в Днепропетровске, Днепропетровской области могилы моего деда, моего прадеда, которые били фашистов в Великую Отечественную войну. Прадед погиб в феврале 1944 года. Поэтому когда вы говорите про Днепропетровскую область, это для меня еще и личный такой момент во всей этой большой истории… Вы считаете, этого реально достигнуть до конца этого года?

– Не, не, это не в этом году точно. Дай бог к концу следующего. Я очень надеюсь, что в следующем году мы закончим эту войну победоносно, но не в начале года, конечно. Надеюсь, к концу следующего года эта страница будет перевернута. Но это не конец борьбы с Западом. Это всего лишь одна клетка, которую мы должны просто выиграть.

— Юрий, вам могут сказать: почему во временном пространстве все это так растягивается? Вы уже назвали одну главную, на мой взгляд, причину: это позиция политического руководства России сберечь личный состав вооруженных сил. Это действительно очень серьезный момент. Плюс возникает вопрос, который, я думаю, вам часто задают: по поводу инфраструктуры. Почему мы не разрушаем инфраструктуру? Кстати, болезненная тема. Почему мы допускаем атаки на Белгородскую, Курскую, Воронежскую области, атаки на Донецкую Народную Республику, атаки на освобожденный Херсон? Люди — непрофессионалы, обыватели, но они имеют право задавать эти вопросы. Они видят, как развивается ситуация, у многих родственники в этих областях, в этих регионах живут. Ваш взгляд: есть ли в этом диссонанс?

— Нет. Понимаете, есть проблема в том, что население Российской Федерации недостаточно информировано о реальной ситуации на местах. Они почему-то считают, что – возможно, в какой-то степени так пропаганда на них сработала – что России стоит только захотеть, и она сдует украинскую армию, как порывом ветра. Такого нет, очевидно. Я в таких случаях, когда мне в личку задают такие вопросы, говорю: “Возьми автомат, пойди на фронт на Донбасс под Донецком, и я думаю, через неделю ты мне сам расскажешь, почему это нельзя сделать сегодня”. Люди обычно обижаются. Хотя некоторые понимают. Это говорит о том, что люди являются жертвами пропаганды в данном случае с нашей стороны, они недостаточно информированы о том, что происходит. Ну не можем мы сейчас решить все эти проблемы, которые вы перечислили! Желание есть. Попытки есть. Но до конца решить не можем. Все, что можем, мы и так делаем. Я в таких случаях говорю: “Хотите, чтобы этого не было, помогите. Сделайте что-нибудь, кроме критики. И особенно такой критики, которая льет воду на мельницу противника. Противнику сейчас очень хотелось бы, чтобы мы перебрасывали силы с места на место и разбрасывали их в бесполезных атаках. Это то, чего Киев и добивается. И таким образом эти, как я их называю, паникеры, льют воду на мельницу противника. Вот так я могу ответить этим людям.

— А что касается инфраструктуры на территории, которую контролирует киевский режим?

– По инфраструктуре. Я немножко анализировал ситуацию, общался с некоторыми ребятами, которые дали кое-какую информацию для размышления. И я пришел к такому выводу: на сегодняшний момент Россия не наносит удары по некоторым объектам инфраструктуры, потому что в ином случае Запад намного сильнее будет помогать Украине системами вооружений. То есть мы не хотим ставить Запад в положение, когда им нечего терять, чтоб вы понимали. Сейчас самое мощное оружие Российской Федерации – это не танки, не самолеты, не пушки, не корабли. Это газ, который поставляет Газпром в Европу. Я абсолютно уверен в том, что из-за того, что Европа, очевидно, не может пройти эту зиму без российского газа, поставки вооружений на Украину будут минимизированы. И это будет цена, которую платит Европа за то, что она не может отвязаться от российского газа. Соответственно, разрушать эту инфраструктуру тоже нельзя. Многие газопроводы привязаны в том числе и к мостам, если кто не знает.

— А на ваш взгляд, в той же Европе, которая платит самую высокую цену по сравнению с теми же Штатами, уже это осознание есть? Я как журналист, как аналитик вижу заявление этой дамочки фон дер Ляйен. Она разве что еще калаш не взяла в руки и пошла против России. Я прекрасно понимаю, что она никогда этого не сделает. Но тем не менее, она слетала в Баку, попыталась там договориться по газовым контрактам. Ее риторика запредельная. Борель, который вроде как глава Еврокомиссии по внешним иностранным делам, первым заявил о том, что этот конфликт должен быть разрешен только победой Украины. Если послушать западных политиков, того же Шольца, которого периодически освистывают: “мы не можем допустить победы Путина” (мы это все показывали здесь на “Царьграде”). Они же еще персонифицированно это делают. Они очень часто убирают слово “Россия” и выдвигают фамилию Президента. Уже дошло до анекдота, который, думаю, вы сами знаете, по поводу четырех точек на теле, как надо принимать душ в европейских странах, чтобы разозлить Путина. На ваш взгляд, этот раскол возможен? Откуда он пойдет? Это скорее снизу пойдет или на самом верху европейского истеблишмента стороны начнут действительно рвать ситуацию?

— Мы говорим о крайностях. Крайностей обычно в реальности не бывает. Естественно, Россия будет делать все, чтобы раскачать эту ситуацию внутри Европы, сделать так, чтобы Европе было не до Украины, и она погрузилась в свои проблемы. Но подчеркиваю: она не может сейчас просто взять и обрубить газ. Потому что если ты не оставляешь противнику никакого варианта развития событий, он идет по самому жесткому пути.

— …он как загнанный зверь в углу.

— …он, как загнанный зверь, начнет кусаться. И там полетит всем. Россия не хочет доводить ситуацию до этого. Но также очевидно, что Европа будет всеми силами стараться спрыгнуть с этой иглы. В этом году она не может, а в следующем году постарается спрыгнуть. И почему нам очень важно одержать победу до конца следующего года: потому что далеко не факт, что к концу следующего года мы будем иметь такую ситуацию, какую имеем сейчас, и можем заставлять американцев и европейцев делать то, что мы хотим, а не то, что они хотят.

— А в чем вы видите риски?

— Если они отвяжутся от нас по энергетике, они сразу станут больше ставить своих систем вооружений. И к этому моменту основной хребет ВСУ должен быть сломлен, чтобы некому было ставить что-то.

— Но при этом они и внутри Европы создадут весьма существенные проблемы для себя, мы же это с вами прекрасно понимаем.

— Это, естественно, будет давить на них. Но в целом сейчас их больше всего беспокоит то, что Россия при желании может взорвать ситуацию внутри их стран. И это является определенной точкой торгов.

— Получается, что в европейском высшем политическом истеблишменте консенсус сейчас существует, да?

— Нет, нет. У них два консенсуса: британо-американский и франко-германский. Франко-германский, которому больнее, который больше зависит от России, не хочет рвать отношения с Россией. И они стараются ничего не поставлять или поставлять по минимуму. И стараются как-то затушевать ситуацию. А Британии это нафиг не надо, и США особо не надо. Они занимаются эскалацией. Очень неплохо, кстати, занимаются. И они заставляют Европу лезть на рожон, понимая, что для Европы это будет самоубийственный рожон. Кстати, почему-то многие считают, что Европа для Британии и США – союзники. Нет, Европа – это полезные болваны, потому что, кроме того что Великобритания и США хотят уничтожить Россию и Китай, им не нужен конкурент в лице Европейского Союза. И если вы обратите внимание, то разрушение экономики Европейского Союза идет на порядок быстрее, чем Великобритании и США. Ну, Великобритании в меньшей степени, а США – да, они легче проходят, хотя тоже с проблемами.

— Да, в силу структуры и специфики своей экономики, соглашусь. Юрий, одна из самых распространенных тем, которые можно увидеть, услышать, говорит о том, что третья мировая война не предстоит, а уже началась де факто. Вот я хочу, чтобы вы без популизма в спокойном режиме высказали свою точку зрения. Если это действительно так, если третья мировая война уже фактически идет, то как ситуация может развиваться? Где новые точки напряжения, помимо Европы? Возможно, это Тайвань как ярко окрашенный момент во всей этой истории на азиатском континенте. Но у меня, как я думаю, и у многих в России, возникают такие сомнения: люди, по большому счету, живут своей обычной жизнью. Да, есть информационный шлейф, да, они видят новости, информационные каналы, они видят вас. Но при этом, по большому счету, их жизнь не изменилась. Можем ли мы говорить о том, что третья мировая стартовала?

— Если мы вспомним историю первой мировой войны, то первые несколько месяцев тоже для многих стран Европы были существенно отличны от того, что они потом получили. Я думаю, мы идем по этому же сценарию. Каков признак мировой войны в отличие от обычной местной локальной войнушки? В том, что в эту войну в том или ином виде втянута бóльшая часть мира. Что мы видим сегодня? Сегодня весь мир поляризовался по признаку поддержки санкций против России. Это очень хороший маркерный знак. Причем это не просто нейтральная позиция той или иной страны. Американский президент Байден ездил на Ближний Восток и пытался склонить к сотрудничеству Саудовскую Аравию. Формально, вроде, Саудовская Аравия не союзник России. Но она упорно стоит на позиции, которая выгодна России. И так большое количество стран. Большинство стран мира уже поляризовалось и определилось, в каком они лагере. А это признак мировой войны.

— И что это означает?

— Каждая мировая война не похожа на предыдущую. Сегодня война идет в мире, который глобализован. У него очень много внутренних связей между собой. Если мы вспомним историю Первой и Второй мировых войн, особенно Первой, страны между собой особо-то не были завязаны. Подавляющее большинство населения жило натуральным хозяйством. Соответственно, им не нужны были эти горизонтальные связи между странами. Сейчас совершенно другое. Сейчас можно все разорвать, но тогда рухнет все и сразу. И этого пытаются избежать. Поэтому кажется, что это не мировая война, кто-то пытается договориться. Тем не менее, все значимые страны уже давно определились и четко заняли свою позицию в этом конфликте. А это и есть признак того, что идет мировая война.

— Она может перейти в более горячую стадию вне пределов Украины?

— Да, конечно, она обязательно будет переходить. Эти локальные вспышки будут, как метастазы, поражать то один, то другой регион. Вот сейчас на Ближнем Востоке возможно столкновение руками Турции. Потом, как вы сказали, Тайвань. Абсолютно четко сейчас видно желание американцев и британцев поджечь Среднюю Азию, чтобы поджечь тылы и Китая, и России. То есть всё это будут пытаться поджигать. Мы будем пытаться, раз уж Европа стала полезным болваном для США, качать их ситуацию, американцев будем качать. Я недавно делал серию репортажей, еще до войны, последний — уже после начала, о том, что американцы благодаря своей дебильной политике проиграли полностью Латинскую Америку – у них там нет уже ни одного реального союзника. У последнего – Колумбии пришел антиамериканист Густаво Педро. Это последний гвоздь в крышку гроба американской геополитики. То есть все страны Латинской Америки сегодня в антиамериканском лагере. Война идет на всех континентах, по всему земному шару. Просто она не всегда видна.

— Вы допускаете лобовое столкновение России и стран НАТО? (Я понимаю, что вы можете сказать, что это уже сейчас происходит на территории Украины.)

— Если произойдет лобовое столкновение России со всеми странами НАТО, это очень быстро перерастет в ядерную войну. Только это сдерживает все страны НАТО. Я не исключаю, что это перерастет в столкновение с какой-нибудь одной конкретно взятой страной НАТО, конкретно Польшей, но в этом случае польской армии я не очень завидую. Потому что к тому моменту российская армия наберется опыта, она будет отмобилизована. А полякам будет нечего противопоставить. И, кстати, не случайно Россия уже сказала, что если поляки залезут очень далеко, они вообще говорят, куда-то долезут, то мы будем бить поляков. А натовцы сказали: если вы пересекаете границу Польши, мы под вас не подписываемся. То есть с поляками вполне могут быть схватки. Да по большому счету они уже идут. Основная масса иностранных наемников, которые уничтожаются и берутся в плен, – это поляки. По разным оценкам, более 2 тыс. польских военнослужащих уже сейчас воюют против нас. Кстати, во Львове и в Тернополе на днях появились ценники в гривнах и в злотых.

— Да-да-да. А попытку заблокировать Калининград и вот это тявканье из Варшавы, что дескать, Западу пора забрать Кёнигсберг, вы как воспринимаете – как словесный понос или как реальную угрозу?

— Это словесный понос. Мы все прекрасно понимаем, что подобная попытка закончится ядерной войной. А к ней никто не готов.

— То есть когда мы говорим о применении ядерного оружия при определенном стечении обстоятельств, при лобовом столкновении, вы утверждаете, что оно будет применено?

— Я не сказал, что оно будет применено. Я вообще говорил, что не будет прямого столкновения всех стран блока НАТО с Россией, потому что все страны блока прекрасно понимают, что если будет такое столкновение, вероятность возникновения ядерной войны стремится к 100%.

— Они сейчас, если почитать западную прессу и и послушать риторику западных политиков, говорят о том, что Россия стала страной-изгоем, что страна изолирована, что, дескать, поездка Путина в Тегеран – я думаю, вы видели эти публикации – подтверждает, что Россия на обочине этого глобального мира. Я понимаю, что они пытаются выдать желаемое за действительное. Однако, опять-таки возвращаясь к Тегеранской встрече. Многие сегодня, за эти сутки, сказали о том, что ставка на Тегеран со стороны Москвы приведет к разрыву партнерских отношений с Израилем. И конфигурация на Ближнем Востоке (тут вы вспоминали уже Турцию, которая может спровоцировать горячую стадию на Ближнем Востоке) приведет к тому, что отношения между Москвой и Тель-Авивом резко охладятся, что может также быть весьма некстати для России. На ваш взгляд, насколько это реально и есть ли действительно здесь риски?

— Вы знаете, это, по-моему, больше, на 90%, проблема не Москвы, а Тель-Авива. То есть проблема в том, что это против Израиля может быть создана такая коалиция, которой они не смогут противостоять. Эта угроза стоит в первую очередь перед Израилем. Именно Израиль должен думать, как выбраться из этой ситуации, а не Москва. Москве там угроз нет. Она уже договорилась, очевидно, с Ираном, с Турцией, с Саудовской Аравией. Я думаю, что переговоры с Израилем идут, и они плодотворны. Потому что визит Байдена на Ближний Восток показал, что и израильтяне очень не горят желанием вступать в эту войну. Обратите внимание: израильское оружие на Украине не появилось.

— Да! И несмотря, кстати, на замену премьер-министра и то, что нынешний премьер Израиля вызывает огромное количество вопросов. Соглашусь с вашей формулировкой: это не наша проблема, это проблема этой страны.

— Закончу ответ по поводу страны-изгоя. Последние визиты показывают, что это Америка становится страной-изгоем. Это не только визит в Саудовскую Аравию и Израиль. Помните, какой был ажиотаж, когда была встреча глав МИДов стран большой двадцатки, чтобы Индонезия ни в коем случае Лаврова не приглашала? А она не просто пригласила Лаврова. Более того, через несколько дней было сообщено, что, скорее всего, Россия и Индонезия подпишут какие-то стратегические партнерские соглашения. То есть это уже США превращаются в страну-изгоя.

— При этом в риторике у них будет с точностью до наоборот.

— Конечно!

— Но они нам создают экономические проблемы. Это заявление, что они нам установят порог цены на нефть. Попытка изолировать нас от финансовых не то что потоков и возможности фондирования, но и даже просто платежей, транзакций. Они все-таки реализуют. И это проблема. На ваш взгляд (кстати., часто встречаемый вопрос): Китай – скорее союзник России или просто партнер, которому выгодна эта ситуация?

— Союзник, безусловно. Потому что Китаю без России не выиграть борьбу. Основная борьба идет между Россией и США, между США и Китаем. Просто американцы решили нанести удар первыми именно по России, и все. А схватка между Китаем и США – ее никто не отменял. Она основная. Поэтому там будет схватка, и очень жесткая. А по поводу того, что они объявили санкции и о том, что они нас давят… Буквально сегодня шла новостная лента, я читал о том, что сейчас послабления какие-то будут по санкциям, по поводу нефтегазовых платежей, по поводу поставок запчастей авиационных, я так понимаю, расходных материалов для Боингов и Airbus’ов. То есть они уже увидели, что санкции в основном бьют по ним самим. В том-то их главная проблема. Они-то рассчитывали, что не ВСУ выиграет войну, а Россия падет под ударами санкций. Прошло полгода, а санкции ударили по ним, а по России пока… Они, конечно дают свои знаки, и дальше больше будут давать. Естественно, ничего хорошего это не дает. То есть мы будем жить, наверно, беднее. Но в целом весь мир сваливается в огромную экономическую яму, пропасть. И пока что эта пропасть гораздо больше для западных стран.

— Но подождите, это же хороший момент для них, чтобы начать с нами серьезные переговоры? Или нет? Они же с головой-то дружат или нет? Перед началом спецоперации, еще, по-моему, в декабре Путин обозначил так называемые красные линии. Есть темы, которые противоречат между Россией и, условно говоря, коллективным Западом. Ну так, ребята, если вы понимаете, что ситуация слишком далеко заходит, что у вас начинаются существенные проблемы, давайте за плотно закрытыми дверями, если хотите, даже без камер, без чего бы то ни было начнем эти переговоры. Или они не готовы?

— Они уже идут. Но одна проблема: Россия, понимая, что она выигрывает эту схватку, подымает требования, на которые Запад, очевидно, не готов идти. Слушаем внимательно Лаврова, который говорит: ребята, вот вы допустили очередной этап эскалации – мы пошли дальше. Потом еще дальше пойдем. Там вариантов нет. Уверен на 200%, что сегодня они готовы были бы согласиться на тот вариант, который Россия предложила в декабре. Но теперь Россия не готова на эти условия. Она готова на гораздо более лучшие для себя. И по мере успешности разворачивания и военной операции, и усугубления проблем в Европе эти амбиции у России будут только расти. Именно поэтому они не могут договориться.

— Правильно ли я вас понял, что данная ситуация продлится в лучшем случае до конца следующего года? Россия одержит победу, это стратегическая задача. А тактическая задача, которая будет носить судьбоносный характер, – это передок Краматорск – Славянск?

— Сейчас, в основном, битва идет за Донбасс, да. Там будет Краматорск – Славянск. Там не только эти города. Но я не думаю, что самое ранее – это конец следующего года. Может, и раньше немного. Но я думаю, что раньше середины следующего года эта проблема не решится. А по поводу Славянска и Краматорска… Я думаю, будут не только они. Но это основные, основополагающие точки, которые будут решать, что дальше будет. Если нам удастся одержать крупную хорошую победу, как это было под Северодонецком – Лисичанском, то это здорово улучшит позиции России, и она дальше будет более мощно и быстрее наступать. Нам сейчас очень трудно наступать. Давайте вспомним наступательную операцию Красной Армии, например, конца 1942, потом 1943, а потом 1944. То есть когда немцы буквально посыпались после Курской дуги. Под Москвой им был нанесен удар обухом, но они, знаете, так: нокдаун. Под Сталинградом их конкретно уложили, но они встали. Под Курской дугой они попытались было последний раз огрызнуться. А после Курской дуги, если мы посмотрим, это было сплошное бегство и отступление.

— Ну вот сейчас Славянск – Краматорск – это 1944-ый?

— Нет. Я ж сказал: это Сталинград.

— Юрий, спасибо огромное, что нашли время и приняли участие в нашем эфире. Мой коллега Юрий Подоляка был у нас на прямой связи на “Первом русском”.

Ссылка на видео: https://rutube.ru/video/7e1d55e404e275ccb066f12579e0e341/

Ссылка на исходник на канале «Царьград»: https://vk.com/video-75679763_456275228