— Юрий Иванович, здравствуйте.

— Добрый день.

— Надеюсь, вы посмотрели вместе с нами нарезку западных СМИ. Мы вообще ничего не поняли. Одни говорят, самое главное — это танки, другие говорят, что самое главное — это БМП, потому что без них танки быстро постреляют, другие говорят, что ПВО — это вообще самая важнейшая часть, ну, а другие говорят, что артиллерия. Такое ощущение, что они сами ничего не понимают, не знают, но вынуждены нагнетать.

— На самом деле все важно — и артиллерия, и танки, и БМП, и, самое главное, взаимодействие родов войск на поле боя. Это очевидные вещи, прописные истины для любого военного. Просто журналисты, которые иногда описывают события на фронте, этого не понимают. Им что-то сказали, они сразу то, что услышали, выдали в эфир. Надо делать поправку на то, что это не профессиональные военные, а именно журналисты. А современная подготовка журналистов ниже плинтуса. Я очень любил, например, в молодости читать американского фантаста Клиффорда Саймака, который был на самом деле журналистом, который был очень высокоразвит. Он во многих вещах разбирался, и именно поэтому был классным журналистом и стал писателем-фантастом. К сожалению, сейчас журналистика настолько опустилась, занимаются ей очень неквалифицированные люди, что иногда допускают откровенные ляпы. А этот еще не самый худший.

— Это правда. Конечно, посмотришь западные сюжеты по поводу всех этих военных обозрений… Наш военный эксперт Влад Шурыгин сейчас смотрел, у него просто рука лицо закрывала, когда он слушал некоторые комментарии. Но тем не менее нельзя не отметить, что в западной прессе идет очень сильное информационное нагнетание темы контрнаступления. Это какие-то сигналы может нам давать, что вот-вот начнется?

— На самом деле все уже поняли. Уже, по-моему, нет такого человека, который  интересуется этими событиями, и не понимает, что в ближайшие недели, несколько месяцев решится судьба кампании. Противнику ждать нельзя. Они понимают, что они сейчас накопили максимум возможных сил, соответственно, если они сейчас не нанесут удар, следующий удар, который они могут сделать, будет слабее, чем они могут это сделать сейчас. Дальше войну вдлинную против России вести они не могут. Поэтому удар неизбежен. Неважно, насколько киевский режим считает возможным победить Россию в войне. Важно, что для них другого варианта просто нет. Удар они нанесут.

Насколько он будет успешен, будет зависеть во многом от того, насколько мы готовы его отразить. Это прямые аналогии к Курскому сражению, которое развернулось почти 80 лет назад, и 80-ую годовщину которого мы будем отмечать в этом году.

Все это прекрасно понимают: на Западе это прекрасно понимают, у нас это понимают, в Киеве это понимают, и все готовятся к этим решающим сражениям. Единственное, что я могу, [предположить, что], по моему мнению, таких сражений скорее всего будет два, причем первое будет второстепенным, как бы подготовительным, а основное все-таки будет второе.

Первое я все-таки ожидаю в районе Артемовска. Противник будет наносить контрудар, чтобы попытаться нас поймать на наступательных действиях и нанести удар во фланги, в тыл со стороны Северска. И в случае, если им это удастся, они попытаются нанести основной удар на юг по Мелитополю и дальше на Бердянск.

Если не удастся, и мы сможем отбить это наступление, то очень велика вероятность того, что постепенно резервы с южного направления будут перебрасываться на Артемовское направление, чтобы додавить ситуацию в свою пользу. И мы можем увидеть еще одну очень серьезную мясорубку в этом направлении, где противник попытается все-таки переломить ситуацию в свою пользу, потому что им нужно одержать хотя бы одну победу, иначе они  не смогут удержать внутренний информационный фронт, веру в победу своего населения. Отсюда такое нагнетание западных источников, потому что они пытаются помочь своим партнерам, которых они поддерживают, в том числе военным путем.

— Отдельный большой упор делается на то, что танки — основная ударная сила при наступлении в современной войне, если нужно занимать территории и продвигаться вперед. И упор делается, конечно же, на западные танки, но проблема в том, что их никто еще на передовой не видел. Не пора ли их увидеть на передовой, по крайней мере, понимая, что они где-то готовы к наступлению? Ведь  на переброску нужно время.

— По моим данным, они уже недалеко от линии фронта. Они готовятся к наступательным операциям. И как только мы их увидим, это будет тоже уже одним из колокольчиков того, что наступление это началось. Не переживайте, я думаю, скоро мы их там увидим.

— И очень интересует вопрос, зачем над Киевом сбили Байрактар.

— Потому что он там летал.

— А зачем он там летал, вопрос?

— Я его не запускал. Не знаю. Мне не докладывали.

— Тема с дронами на самом деле серьезная. Мы уже сегодня отмечали, что это особенность данного конфликта. Вообще война дронов — это отдельная большая история. Насколько значимы будут те десять тысяч пилотов, которых якобы подготовила украинская сторона в этом контрнаступлении? И насколько велика роль именно дронов в грядущем контрнаступлении и в целом в современной войне?

— Дроны действительно заняли свою очень важную нишу в этой войне. Во многом дроны стали частично, можно сказать, высокоточной артиллерией, потому что высокоточной артиллерии у обеих сторон конфликта не хватает. Соответственно, дрон, который может принести даже 1,5 килограмма боевой части,  если он высокоточный и поразит цель, — это очень важная составляющая успеха.

Но у дрона есть свои слабые стороны. В основном сейчас все используют китайские дроны, которые работают на стандартных частотах. Соответственно, все средства РЭБ, которые есть, и наши, и противника, эти частоты глушат. Я не понаслышке знаю это. И на самом деле у противника сейчас большая проблема: наши РЭБовцы закрыли линию фронта очень плотно. И если они подымут эти свои сотни дронов на атаку, они подымутся и упадут. Кто-то может достигнуть цели, но основная масса их упадет, если они не придумают сначала новых тактических способов уничтожения наших РЭБ, а потом, соответственно, нанесения ударов.

Это все очень большие многоходовки. Например, если они смогут подавить РЭБ, тогда это будет грозным оружием, которое снесет нашу первую линию. Если не смогут, то оно будет бесполезным.

Современная высокотехнологическая война имеет свои особенности, она очень отлична от той войны, которая была 80 лет назад. Это очевидно. И опять же еще и информационное пространство. Здесь тоже, если они смогут посеять волну паники, накат будет просто мощнейший.

Я уже вижу, как они постоянно проводят разведку боем. Вчера проводили разведку боем, три дня назад проводили разведку боем. Постоянно проводится разведка боем и в информационном пространстве, если вы обратите внимание. Мало кто обращает внимание, просто я в этом разбираюсь немножко, поэтому я вижу, как проводится разведка боем в информационном пространстве. Задача ровно та же, которая перед обычной военной операцией: попытаться прощупать позиции противника, чтобы потом, когда будет нужно, нанести мощнейший информационный удар и сломать волю к сопротивлению. И это тоже будет.

Источник

Другие материалы по теме:

• Юрий Подоляка в телепрограмме “Время покажет” от 04.06.24
• Юрий Подоляка в телепрограмме “Время покажет” от 03.06.24
• Юрий Подоляка в телепрограмме “Время покажет” от 24.05.2024
• Юрий Подоляка в телепрограмме “Время покажет” от 23.05.2024
• Юрий Подоляка в эфире программы «Время покажет» 26.02.24